Альберто Васкес-Фигероа - Монтенегро Страница 22

— Отчаливаем, — произнесла она наконец. — Здесь нам больше нечего делать.

Капитан Соленый, которого волновал лишь прекрасный корабль, лучший из когда-либо созданных, ограничился только легким кивком помощнику, а тот хрипло крикнул:

— Поднять фок! Тянуть якорь!

— Поднимать фок! Тянуть якорь! — тут же повторил боцман.

Удившие рыбу моряки тут же смотали удочки, сони выбрались из гамаков, недовольно зароптала игравшая в карты компания, и через считанные минуты «Чудо» заскользило по волнам на запад, понемногу увеличивая скорость.

Якаре, косоглазый купригери, повадившийся целыми часами просиживать на рее бизань-мачты, лениво потянулся, наблюдая за снующими туда-сюда матросами. Его очаровали эти странные бородатые существа, владеющие поистине чудовищной магией, позволяющей повелевать гигантской плавучей хижиной и вести ее в нужном направлении.

Малыш Гаитике, который с первой минуты знакомства буквально ходил за индейцем по пятам и понимал его, как никто другой, пытался на свой лад рассказать ему, как живет мир вонючих чужеземцев, а взамен без конца задавал вопросы о Сьенфуэгосе.

— Все только о нем и говорят, но никто не рассказал мне, какой он, потому что они-то его знали уже много лет назад. Он мой отец, но я никогда его не видел... Какой он?

— Здоровенный, сильный, волосатый и рыжий.

— Это я и так знаю. Но какой он человек?

Для воина купригери вопрос оказался сложным, ведь он считал канарца просто чужаком, которому не очень-то были рады, но в благодарность за внимание, оказанное ему мальчиком, попытался описать, каким был гигант, еще меньше года назад деливший с ним самых красивых девушек деревни.

— Смелый и спокойный, — сказал он наконец. — Я никогда не видел, чтобы он выходил из себя или чего-либо боялся. Но потом, когда он ушел к Большому Белому, я решил, что он безумен.

— Почему?

— Только полный безумец направится на территорию мотилонов, — недоверчиво покачал головой туземец. — И он сделал это, чтобы помочь Угольку. А она даже не была его женщиной!

— Она правда была твоей женщиной?

— Моей... И черной! — фыркнул Якаре. — Какие только странности ни случаются в мире, где живут черные женщины.

— Я встречал чернокожих, но ни одной черной женщины, — признался мальчик, словно считал себя обделенным. — Мне бы хотелось на нее посмотреть. Как думаешь, мы встретимся?

— Нет.

Туземец сказал это с такой убежденностью, что мальчик окинул его долгим удивленным взглядом.

— Нет? Тогда почему же ты отправился с нами?

— Потому что мне платят за поиски Сьенфуэгоса, а не за то, что я его отыщу, — он ненадолго замолчал. — А ты хочешь его найти?

— Не знаю, — признался мальчик. — Мне слегка страшновато. Мне нравится плавание, а если мы его найдем, то наверное навсегда вернемся в Санто-Доминго.

— Что еще за Санто-Доминго?

И Гаитике пустился в одно из тех долгих объяснений, которые туземец выслушивал с открытым ртом. Так текли часы, а корабль тем временем шел вдоль побережья, чтобы впередсмотрящие не упустили ни единой детали на берегу.

В сумерках капитан приказывал уйти в открытое море и лечь в дрейф или находил какую-нибудь тихую бухточку и выставлял караульных на палубе, хотя до сих пор аборигены не показывали признаков жизни, и уж конечно не демонстрировали враждебность. Якаре заверил, что как только они достигнут территории хитрых и татуированных с ног до головы итотов, положение в корне изменится.

— Они очень дружелюбны, — сказал он. — Принимают как дорогих гостей, предлагают подарки, угощают пищей и чичей, пока не захрапишь, а как только расслабишься... Бах!

— Убивают? — ужаснулся хромой.

— Нет. Не убивают. Просто... бах!

Его жест был таким выразительным, что все пораженно застыли, отказываясь в это верить.

— Хочешь сказать, что они содомиты? — наконец смущенно спросил Луис де Торрес.

— Нет, они итоты, просто... Бах!

— То есть ты утверждаешь, будто существует такое племя, чьи мужчины насилуют чужаков?

Якаре понадобилось некоторое время, чтобы осознать то, о чем ему толкуют, и в конце концов он покачал головой:

— Итоты не насилуют. Они всегда дружелюбны и гостеприимны, но как только расслабишься...

— Бах! — завершил фразу Бонифасио Кабрера. — Верится с трудом.

— Молодому воину из племени купригери тоже трудно было в это поверить, — заметил косоглазый. — Теперь он — вождь итотов, — он весело рассмеялся и показал на покалеченную ногу канарца. — А хромых они хватают в первую очередь.

— Будь прокляты эти дикари!

— Не только дикари бывают содомитами, — спокойно ответил Луис де Торрес. — Такими были греки и римляне, а для некоторых арабов прекрасный юноша значит куда больше, чем красивейшая девушка. Даже несколько Римских Пап обладали такими склонностями, могу заверить.

— Попридержите язык, — предупредила его немка. — И за меньшее многие кончали на виселице.

— А многих сожгли за то, что говорили правду!

Неизвестно, действительно ли был правдой рассказ Якаре о племени итотов, населяющих широкую полосу земли между морем и хребтом Санта-Марта, но когда спустя три дня «Чудо» достигло красивейшей бухты, обрамленной высокими пальмами, им навстречу направились две большие пироги, полные туземцев, всю одежду которых составляла высушенная тыква, прикрывавшая пенис, а тела сплошь украшали и красивые черные татуировки. Держались они крайне миролюбиво, без всякого страха полезли на борт и стали зазывать путешественников в гости, заверяя, что окажут самый радушный прием.

— Я не сойду на берег, будь на мне даже латы до самых колен, — сварливо заявил Бонифасио Кабрера.

— Если то, что скрывается под этими тыквами, соответствующего размера, то помоги нам, Боже! — в ужасе воскликнул боцман.

Единогласный отказ путешественников принять любезное приглашение, казалось, нисколько не обидел местных жителей, как будто они были прекрасно осведомлены о своей славе. Больше они не стали настаивать, лишь долго разглядывали странный корабль и охотно отвечали на вопросы Якаре.

Из ответов туземцев стало ясно, что они не впервые встречают похожих на обезьян волосатых людей, поскольку некоторое время назад видели два корабля, а еще до них дошли известия, что среди пакабуев в глубине сельвы живет огромный ревун, способный говорить.

— Что за ревун? — тут же поинтересовалась донья Мариана Монтенегро.

— Обезьяна со звучным голосом и рыжей шерстью, — объяснил купригери.

— Сьенфуэгос?

— Возможно.

— И где живут эти пакабуи?

Разговорчивые и услужливые итоты поспешили заверить, что очень далеко, за высокими горами, вздымающимися вдали, и вызвались проводить гостей до территории дружественного племени буреде, обитающего к югу от территории пакабуев.