Ратибор. Капель первого круга - Виктор Анатольевич Тарасов-Слишин Страница 22

пузырь, а глаза привыкли к слабому свету, в дальнем углу пещеры, на плоском камне, я разглядел возвышающийся, окованный медными полосами, аршинный сундук. Микула указал на него перстом и загадочно произнёс: «Он здесь!». После чего открыл амбарный замок, поднял крышку и достал свиток, потемневшего пергамента. Который приподнял в руке и с улыбкой взглянув на меня, молвил: «Азъ говорил тебе об этом свитке. В нём описывается, как правильно мастерить доспехи из змиевой рухляди. Сейчас он нам нужен, как никогда, поскольку многое из моей памяти, выветрилось за лета!».

Я очнулся от воспоминаний и спросил: «Дед, но зачем тебе нужен, такой мощный лук?». На минуту, Микула о чём-то задумался, вспоминая былое. После чего, тихо ответил: «Когда ни будь, я расскажу тебе о горькой године, своего рабстве в царстве Киэнги. Это ристалищный лук! Рассчитанный только для одного, победоносного выстрела. В начале поединка, в такого же как я сам, подневольного противника». После чего, смущённо крякнув, велет добавил: «Правда по возращении во Славские веси, сим стрельнем, азъ ни одной живой души, больше не бил! Поскольку белый свет, стал мне не в радость, а глаза перестали зреть. Думаешь, азъ далеко вижу? Нет! Только на пол ста саженей, а дальше всё расплывается. Из за чего, последние три десятка лет, мне на зверином промысле, делать нечего!».

Мне не терпелось, занять свои руки важным делом, поэтому я, нетерпеливо спросил: «Дед, а когда мы начнём тужни править?». Наставник поинтересовался: «Насколько я понял, твои занятия с Глаей Монионовной, на сегодня окончены?». На что я ответил, словно стрелил: «Конечно!!!». Велет хмыкнул в усы, догадываясь о бурлящем в моей душе, нетерпении и сказал: «Пойдём в горницу, сперва потрапезничаем, а после подношений Богам, приступим!».

Так что с началом дня, в тринадцатый час обести, заручившись благословением Перуна, мы приступили к долгожданной работе. Я перетащил из сарая, часть змиевой рухляди. Кости крыла, парные рёбра тулова, лагушок с рудой, пузырь со слюной и плоское корыто. Затем в сенях терема, я прихватил мешочек с лечебной ромашкой и вернувшись во двор, замер подле наставника. Который в это время, для первых двух тужней, придирчиво выбирал, две ровные кости, двух и трёх ноктевой толщины, а для третьего тужня, приглядывал одинаковой кривизны, парные рёбра аспида. Во время сего занятия, дед описал мне, стрельное равенство: «Например, о чём говорит выражение – Трёхпудовый лук? Всего лишь о том, что для натяжения его тетивы, требуется усилие в три пуда! Такое линейное выражение, характеризует все стрельни мира. Различающиеся в своём многообразии, только упругостью тужня или крепостью тетивы».

Первые два тужня, трёхпудовый и четырёхпудовый, мы решили сделать цельными, из пустотелых костей крыла, в отличие от третьего тужня, самого мощного и составного. Который будет изготовлен из парных рёбер аспида, крепко связанных между собой, прочной жилой. Придирчиво выбранные Микулой рёбра и кости, я сложил в корыто со змиевой кровью и сушёной ромашкой. После чего, наставник осторожно сдобрил полученную смесь, чаркой опасного огнетвора и сказал: «Пока всё! Теперь нужно закрыть и обождать три дня, пока кости не размягчатся».

Через три дня, для первых двух тужней, я заготовил две костяные трубки, длиной по семь вершков. В которые с лёгким усилием, мы вставили размягчённые кости, двухаршинной длины. После чего, поместили их в округло изогнутые, пазы в колоде. Засим настал черёд, третьего тужня. Уплощённые рёбра для которого, Микула соединил концами между собой и обладая недюжинной силой, плотно обмотал тонкой, но очень прочной, аспидной жилой. После чего, заготовку трехаршинного тужня, он с усилием вставил в многократно изогнутый, паз в колоде.

На этом мои труды не закончились. Микула скомандовал: «Теперь Ратин! Разводи костёр и ставь на него, трёхкорчажный котёл с водой. Потом в тёплых сенцах, найди мешок сушёного чабреца, прихвати его во двор и как только вода закипит, добавь в неё, один гранец травы. Да ещё соли добавь, с пол гранца. После чего обожди девять частей, пущай вар настоится, а потом бери черпак и поливай тужни в колоде. Пока весь котёл не опорожнишь. Под воздействием горячего вара, кости аспида из тёмно-синих, станут светлыми, словно небо. К тому же, без неприятного запаха, а в местах соединений, очень прочными, как твёрдый камень!». За сим, дед подался в терем, чаёвничать с Глаей, а я начал кипятить, заваривать и поливать отваром, тужни в колоде. Ближе е вечеру, я прибрал двор и глядя на тлеющее костровище, настроился ждать целую неделю, окончания сушки кибитей.

Пока день за днём, тужни сохли в колоде, мы времени не теряли и сделали три клееных из ясеня и выпукло оструганных, воинских щита. Два круглых – Потешно-локтевой и Бранно-аршинный, а третий длиной в простую сажень, вытянутый и округло-зауженный вниз – Дружинный. Которые спереди, я оклеил мелко ячеистой и очень прочной чежей, с боков крылатого аспида. После чего, мы отвезли их во градскую кузню. Благо, что мастер по железу, по прозвищу Кричь, взял в оплату дюжину векш и сварганил на щиты, центральные шишаки и круговые оковки.

Близился вечер. Когда в пятнадцатый, дневной час утдайни, мы на телеге, запряжённой Серком в сопровождении ушастой троицы, возвращались домой. Новенькие щиты, на ухабах стези, весело позвякивали, своей железной оковкой. В очередной раз, взглянув на которые, я спросил наставника: «Дед, а как быть с броней? Ведь чежи мы заготовили, целую уйму?!». На что Микула, усмехнувшись ответил: «Как ты думаешь, чем Глая Монионовна по вечерам в почивальне, теперь занимается?! Для чего она давеча, с тебя мерку сняла?». Я воскликнул: «Ой! Неужто прабабка, начала мне бронь шить, но почему она, ничего не сказала?!». Дед ответил: «Пока знать об этом, тебе не положено. Так что ты Ратин, меня не выдавай, сам помалкивай! Примерить захотелось?! Азъ огорчу тебя, бронь шьётся на вырост. Понял? В ответ, я обескураженно пробурчал: «Понял».

Взгляд Микулы, вдруг стал озорным и в месте с тем, проницательным: «Ты думаешь, что в следующий раз, бронь тебя лучше защитит? Когда вы с рыжим Митьком, снова во граде, решите подраться?!». Что заслышав, я враз загорелся, словно трут от огнива! Правда вовремя спохватился и промолчал, но всё-же сокрушённо подумал: «Откуда Микула, об этом знает?! Ведь это, только наши дела!». Рыжий был заводилой среди градских парнишек и моим, нет, не врагом, а противником! Потому что он, умело доводил меня, своими присказками и дразнилками, до белого каления!

Вообще, с какого перепуга, Митяй решил, что я чёрный или чумазый?! Ведь мои волосы, в