Глаза Сатаны - Константин Волошин Страница 22

Что-то блеснуло над головой Ивася, что-то хрястнуло, послышался вопль, и брызги крови попали на лицо. Горячей, чужой, он это сразу понял. И удар плашмя по спине, который вывел его из ступора.

Рванул повод, кровяня губы коню. Увидел как Карпо рубится с латником и бросил коня в ту сторону. Тот грудью ударился о круп вражеской лошади, это не сдвинуло её с места, но сабля Ивася полоснула по голове всадника. Шлем сорвался с ремешка, покатился в траву, воин обернулся к Ивасю, но сабля Карпо самым концом раскроила череп у самого уха.

Это чётко отпечаталось у Ивася, но не остановило его. Он уже стал соображать, видеть. Все конники рассыпались на довольно большом пространстве и рубились с ожесточением и яростью. Определить, чья сторона брала верх, Ивась не мог. Ему казалось, что все одинаковые. Лишь то, что Демид отбивался от наседавшего на него латника, показало, кто враг. Ивась толкнул коня к ним, лошадь поскользнулась в луже крови, но устояла. Юноша посмотрел на дерущихся. Думал, что Демид легко справится с противником, но латы сильно помогали тому.

Ивась оторопел, бросил коня дальше, поискал глазами, и сильно ткнул концом сабли в прореху между латами.

Воин обернулся. Его лицо не было видно из-за низко надвинутой каски, а Демид устало рубанул воину по руке. Сабля вывалилась из рук того и он склонился к шее коня.

Всё это Ивась увидел мельком, краем глаза. И услышал крик Демида:

— За мной, хлопцы! Тут плохи дела! Где Омелько? Ко мне!

Карпо понукал коня, пытаясь подскакать к Демиду. Крикнул истошно:

— Омелько на земле! Надо помочь, может, живой!

Демид отмахивался от молодого воина, ранил его коня и тот отвернул.

— Ивась, гони к Омельке! Мы с Карпо отгоним латников!

Юноша нашёл лежащего Омелько, погнал коня к нему, обегая дерущихся.

— Омелько! Ты живой? — вопил Ивась, подскочив к другу.

Тот приподнял голову, крикнул, оглядываясь:

— Коня прибило! А меня чуток зацепило! Найди мне коня! Я полежу тут!

Ивась с трудом уворачивался от наскоков вражеских воинов. Их кони раза в полтора были тяжелее казацких, и это было не очень трудно. Он даже огрел такого коня саблей по крупу, когда воин попытался достать его палашом. Конь всхрапнул, шарахнулся в сторону, и это открыло путь к другому коню. Он настороженно прядал ушами, шарахался в стороны.

Приелось погоняться, прежде, чем юноше удалось поймать повод. А сеча затухала. Она переместилась дальше, и путь к Омелько был почти свободен. В полминуты Ивась подлетел к другу. Тот уже стоял на колене, готовый вскочить в седло.

— Быстрей, Омелько! Наши бегут! Как бы в плен не попасть! Вон и наши к нам скачут!

Омелько с трудом взобрался на коня, и они стали отчаянно лупить их по крупам, гоня в сторону убегающих горожан. Их было трое. Их преследовали недолго. А за казаками никто не погнался. Тяжёлые кони никак не могли соперничать с быстрыми юркими конями казаков.

Они легко догнали беглецов. Те узнали их, придержали коней, перешли на размашистую рысь, оглядываясь назад, где победители осматривали поле битвы.

— Гляди-ка, двое ранены, — заметил Демид, показывая на солдат. — Доедут ли?

— Доедут, Демид, — отозвался Карпо. — У меня вишь что, — он показал окровавленный рукав кафтана. — Достал всё же, паскуда!

— Давай перетянем, Карпо.

Демид достал полотно, заготовленное раньше. Оголил руку. Рана была не очень глубокой, но промыть надо было. Казак простонал, когда Демид промыл рану водкой.

Подъехал Омелько. Молвил смущённо:

— Демид, и мне, — и показал бедро, где штанина была распорота и кровь уже загустела на ткани.

— Как вас угораздило? Давай ближе!

Ивась удивился, что Омелько даже не ойкнул. Он терпеливо перенёс всю процедуру врачевания Демида. Лишь сильно побледнел и плотно сжал губы.

— А ты, носатый дятел, цел? — спросил Демид устало.

— Вроде цел, дядя Демид. Бог миловал, хвала ему!

— Как сеча тебе, хлопец? Поглядывал я. Чуть тебя не срубил вражина. И что на тебя нашло, парень, что ты словно заснул? Смотри у меня, не балуй больше!

Ивася приятно удивило беспокойство Демида. Он оглядел поле. На возвышенности продолжали двигаться воины, собирая павших и раненых.

— Ивась, ты чего это дрожишь? — с удивлением спросил Демид. — Холодно? Или ещё не очухался от свалки? Ничего, это пройдёт.

— Да вот никак не успокоюсь, дядя Демид. Трясёт, и всё тут!

— Не печалься, Ивась. Немного трусости только на пользу. Дурак-храбрец завсегда попадает в переделку. Не казни себя. Ты просто точно выполнял мои советы. Молодец, юнак! Ладно, поехали. Наши уже далеко. Не дай Бог противник вознамерится захватить нас.

— Не догонит, — храбрился Ивась. Он повеселел после ободряющих слов Демида. Драка стала казаться не такой страшной. И он сказал: — А я даже не уследил, как загиб наш юный командир.

— Дурак расфуфыренный наш командир! Того и сгинул. Я с тем немцем пару раз стукнулся саблями. Знатный боец. Хорошо, удалось смыться — конь шарахнулся в сторону и я отбежал. Помни этого глупца, Ивась. Хвастовства не терпят войны и свалки. Поехали!

Карпо и Омелько с бледными лицами ехали понурив головы. Было заметно, что им неможется, их мутит и раны болят.

— Ивась, езжай рядом с Омельком. Если что — поддержи. Не ровен час ещё свалится. Бедолаги.

— А что, дядя Демид, так плохо от ран бывает?

— Ещё как, хлопец! Сил никаких нет, словно ты безвольный кусок мяса.

— Страшно! — Ивась поёжился.

— А что делать? Бывает казак так мучается, что смотреть невмоготу. А надо терпеть. Куда денешься.

— А ты бывал ранен, дядя Демид?

— А как же, хлопец! Несколько раз. Не очень сильно, но… запомнил.

— И умирают от ран казаки?

— О! Тут таких хоть отбавляй, парень! Лекари не так часто выхаживают, отнимают от костлявой с косой. Половина, почитай, помирают.

— Ну и страсти ты баешь, дядя Демид! Жутко!

— Лучше об том не думать. Спокойнее будет. От судьбы не уйдёшь. А она, плутовка, дорожки стелет неведомые, незнаемые.

— Гляди, впереди что-то случилось! — Ивась указална троицу солдат, что остановились и о чём-то переговаривались.

— Подъедем и посмотрим. Ты поглядывай на Омелька. Что-то сомлел он.

— Выдюжу, Демид, — проговорили тихо запёкшиеся губы. — Побыстрее бы доехать до места. Жаром горю весь. А Карпо как?

— Того бугая ничего не возьмёт, Омелько! — бодро ответилДемид. — И ты крепись, парень. Кровь остановлена, остальное заживёт. Через недельку пойдём с тобой в кабак до баб. Они быстро поставят тебя на ноги. На, глотни малость для бодрости!

Омелько жадно присосался к горлышку баклаги с