Феликс Дан - Падение Рима Страница 23

Амаласвинта страдала невыразимо, даже слезы выступили на ее глазах. Но она тотчас подавила их. С каким удовольствием предала бы она палачу эту гордую голову, осмелившуюся так говорить с нею. Но она была бессильна и должна была молча терпеть. Она только опустилась в изнеможении на трон.

– Соглашайся на все! – быстро шепнул ей Цетег. – Сегодня ночью приедет Помпоний.

– Говори, – сказал Кассиодор, – но пощади женщину, варвар.

– Э, – засмеялся Питца: – да ведь она сама не хочет, чтобы к ней относились, как к женщине: она ведь – наш король!

– Оставь, брат, – остановил его Тулун, – в ней такая же благородная кровь, как и в нас.

И затем, обращаясь к Амаласвинте, начал:

– Во-первых, ты удалишь от себя префекта Рима, – он враг готов. Его место займет граф Витихис.

– Согласна! – вскричал сам префект, вместо королевы.

– Во-вторых, ты объявишь, что ни одно твое распоряжение, с которым не согласится граф Витихис, не будет иметь силы. Ни один новый закон не может быть издан без согласия народного собрания.

Регентша с гневом хотела возразить, но Цетег удержал ее:

– Сегодня ночью будет Помпоний, – прошептал он ей и затем крикнул: – Согласна!

– В-третьих, – продолжал Тулун, – мы, трое Балтов, не привыкли гнуть голову при дворе. Крыши дворца слишком низки для нас. А государство призывает нас: соседи наши авары, гепиды, славяне, вообразили, что со смертью великого короля эта страна осиротела, и нападают на наши границы. Ты снарядишь три войска, – тысяч в тридцать, – и мы, трое Балтов, поведем их на врагов.

«О, – подумал префект, – это великолепно: они выведут все войска из Италии и сами уберутся», – и, улыбаясь, снова крикнул: – Согласна!

– Что же останется мне после всего этого? – спросила Амаласвинта.

– Золотая корона на прекрасной головке, – ответил Тулун. – А теперь подпиши эти условия. Говори ты, Гильдебад, объяснись с этим римлянином.

Но вместо Гильдебада, – этого громадного гота, которого префект не знал, – выступил Тейя.

– Префект Рима, – начал он, – пролита кровь, благородная, верная, дорогая кровь гота, которая вызовет страшную борьбу. Кровь, в которой ты…

– Э, к чему столько слов, – прервал его великан Гильдебад. – Моему златокудрому брату не повредит легкая царапина, а с того уже нечего взыскивать. А ты, черный черт, – обратился он к префекту, поднося ему широкий меч к самому лицу, – узнаешь это?

– Меч Помпония! – побледнев, вскричал префект, отступая назад. Кассиодор и Амаласвинта также вскрикнули в испуге.

– Ага, узнал! Не правда ли, это плохо! Поездка не удалась.

– Где Помпоний? – вскричал Цетег.

– В обществе акул, в глубоком море, – ответил Гильдебранд.

– Как? Убийство? Но кто же осмелился? – с гневом вскричал префект. – Как это случилось?

– Очень просто. Помпоний в последнее время позволял себе такие речи, что даже мой беззаботный брат обратил наконец внимание на его поведение. Несколько дней назад он вдруг уехал куда-то на самом быстром корабле. Это возбудило подозрение брата. Он сел на свой корабль, пустился за ним, догнал его и спросил, куда он направляется.

– Но Тотила не имел права допрашивать его! Помпоний не должен был давать ему ответ! – вскричал префект.

– Но он ему дал ответ, великолепнейший римлянин. Видя, что у него в пять раз больше солдат, чем у нас, он засмеялся и ответил, что едет спасать королеву из рук готов и привезти ее в Рим, после чего сделал знак своим людям. Ну, мы, конечно, также взялись за мечи. Жаркая была схватка. Неподалеку оказались наши молодцы. Они услышали лязг железа и поспешили к нам. Теперь уже нас стало больше, чем римлян. Но Помпоний – молодец, он сражался, как лев. Бросившись на моего брата, он ранил его в руку. Тут Тотила уже рассердился и пронзил его мечом, так что тот сразу упал. Умирая, он сказал мне: «Передай префекту мой поклон и этот меч, который он сам подарил мне, и скажи, что я непременно исполнил бы обещание, если бы не подоспела смерть». Я обещал исполнить просьбу. Он был храбрый человек. И вот его меч. После его смерти корабли сдались нам, и Тотила повел их в Анкону, а я сел на самый быстрый из них и прибыл сюда в одно время с Балтами.

Все молчали. Цетег видел, что план его разрушен Тотилой. Страшная ненависть к молодому готу закипела в груди его.

– Ну, что же, Амаласвинта, согласна ты подписать условия, или мы должны выбрать себе другого короля? – спросил Тулун.

– Подпиши, королева, – сказал Цетег, – тебе не остается выбора.

Амаласвинта подписала.

– Хорошо, теперь мы пойдем сообщить готам, что все улажено.

Они вышли. В зале остались только королев и префект. Тут Амаласвинта дала волю своим слезам: ее гордость была страшно поражена.

– О, Цетег, – вскричала она, ломая руки: – все, все потеряно!

– Нет, не все, только один план не удался. Но я больше не могу быть полезен тебе, – холодно прибавил он, – и уезжаю в Рим.

– Как? Ты покидаешь меня в такую минуту? Ты, ты настоял, чтобы я приняла все эти условия, которые лишают меня власти, и теперь уходишь! О, лучше бы я не соглашалась, тогда я осталась бы королевой, хотя бы они и возложили корону на этого мятежника-герцога.

«Да, конечно, – подумал Цетег, – для тебя было бы лучше, но не для меня. Нет, эту корону не должен носить ни один герой!» Он быстро сообразил, что теперь уже Амаласвинта не может быть полезна для него, и составил в голове уже новый план. Но, чтобы она не вздумала отказаться от подписанных условий и тем дать готам повод передать корону Тулу ну, он заговорил снова, как преданный друг:

– Я ухожу, королева, но не покидаю тебя. Я только не могу теперь быть полезен тебе здесь. За тобою будут зорко наблюдать.

– Но что же мне делать с этими условиями, с этими тремя герцогами?

– С герцогами? – медленно повторил префект. – Они ведь отправляются на войну и, быть может, не возвратятся оттуда.

– Быть может! – вздохнула королева, – что за польза от «быть может!»

– Но если ты захочешь, – проговорил префект, глядя ей прямо в глаза, – то они и, наверное, не вернутся.

– Убийство! – с ужасом отшатнулась королева.

– Необходимость. Да это и не убийство. Это будет справедливое наказание. Ведь если бы ты имела власть, ты предала бы их палачу Они мятежники, они принудили тебя, королеву, подписать условия, они убили Помпония, – они заслужили казнь.

– Да, они должны умереть, эти грубые люди, которые предписывают условия королеве. Ты прав, они не должны жить.