Евгений Федоровский - Операция «Фауст» Страница 24

Велись также занятия по радиоделу, топографии, маскировке, огневой подготовке. Чего стоило, к примеру, упражнение: «пропускание танков через себя»! Фенрих должен был вырыть окоп до подхода танка, работавшего на полном газу, упасть на землю, втянув голову в плечи и зажав меж колен карабин. Лязгающая гусеница накатывалась на окоп. На шлем сыпались земля и песок. Становилось темно как в гробу. Пропустив машину, воспитанник вскакивал, бежал за танком и прыгал на его корму или бросал гранату.

Часто по тревоге совершали фенрихи ночные переходы, учились ориентировке на местности, стрельбе боевыми патронами, захвату цели. Схватывались в ближнем бою, действуя прикладом и штыком, саперной лопатой и гранатой, как палицей. До автоматизма отрабатывали приемы стрельбы из пулемета: замок отвести, крышку поднять, ленту заправить, крышку закрыть, предохранитель спустить, прицел установить, прижать к плечу приклад…

И еще муштра, шагистика в противогазах, вынос раненых, первая помощь пострадавшим…

И занятия в классах – изучение боеприпасов, машин, механизмов и других средств инженерной техники, устройств минно-взрывных заграждений и приемов проделывания прохода в оборонительных рубежах противника, усвоение методов инженерной разведки, оборудования окопов, траншей, дотов и дзотов, пунктов управления и водоснабжения, строительства переправ, дорог и аэродромов… и десятков других дисциплин, входящих в сложный, многоступенчатый комплекс инженерно-технического обеспечения войск.

Двенадцать часов ежедневно! Даже такой выносливый человек, как Маркус, и тот изрядно уставал. Однако не падал духом.

7

На старших курсах стало легче. Теперь представилась возможность приступить к теме, которая интересовала и Маркуса, и Вилли Айнбиндера, и Иоганна Радлова. В планах дипломных работ ее обозначили четырьмя буквами – ПСББ, что означало: противотанковые средства ближнего боя.

Нельзя сказать, что друзья начинали на пустом месте. Будущая война машин, предсказанная организатором бронетанковых войск Гейнцем Гудерианом, потребовала и новых разработок эффективного оружия в борьбе с бронированными машинами. В книгах «Внимание, танки!» и «Танки – марш!» Гудериан обрисовал могущество механизированных соединений. Если еще как-то могли задержать их движение полевая артиллерия и зенитки, то в ближнем бою пехотинец оставался перед танком безоружным.

Противотанковое ружье 13-миллиметрового калибра, сделанное в годы Первой мировой войны, представляло собой увеличенную в размерах обычную винтовку Маузера с большим патроном. Оно могло поразить броневик или бронетранспортер, но для уничтожения танка не хватало мощи. Ружье было громоздким, тяжелым, с низкой скорострельностью и сильной отдачей. После трех-четырех выстрелов солдат не мог стрелять из-за болей в плече.

Другие конструкторы шли по пути увеличения калибра, применяя бронебойные снаряды с сердечником из крайне дефицитного для Германии карбида вольфрама. Ружья «Солотурн» и «Эрликон» поступили на вооружение вермахта, однако не получили распространения.

Убедившись в слабых возможностях противотанковых ружей, Маркус стал искать выход в другом – в боеприпасах. Обычная противотанковая граната поражала цель только на расстоянии броска. В грохоте боя, свисте пуль, суматохе и страхе среднеподготовленный солдат не всегда точно бросал гранату и погибал под гусеницами. А что, если гранату приспособить к винтовке? Специальное устройство в виде мортирки метало бы ее гораздо дальше, чем человеческая рука, и граната точнее попадала бы в цель.

За основу Хохмайстер взял пехотный карабин, зарекомендовавший себя так же успешно, как и русская трех-линейка Мосина. К нему он собрался приспособить мортирку, куда закладывалась бы граната и с помощью холостого винтовочного патрона выстреливалась. Он выполнил чертежи. Квалифицированные мастера училища изготовили детали. Маркус собрал опытный образец. С помощью простого зажимного устройства мортирка хорошо крепилась к дулу карабина. Канал ее ствола имел нарезы – они придавали гранате вращательное движение.

Изобретением заинтересовался отдел вооружений вермахта. Мортирка Хохмайстера с блеском оправдала себя в боях против польских танкеток, французских танков «рено» и английских «матильд». Хохмайстера повысили в чине, а его помощникам – Айнбиндеру и Радлову – при окончании училища выдали дипломы с отличием и сразу присвоили лейтенантские звания. Всех троих оставили работать в училище на кафедре новейшего оружия.

Однако Маркус не обольщался. Он понимал, что мортирки и гранаты окажутся маломощными перед броней средних и тяжелых танков. По агентурным сведениям, собранным зимой 1940 года во время финской войны, Советский Союз к линии Маннергейма вывел тяжелый танк «Клим Ворошилов», его не брали ни 75-миллиметровые пушки, ни крупные гранаты.

Хохмайстеру пришла мысль о создании оружия, в корне отличавшегося от обычных артиллерийских систем. В противотанковых средствах ближнего боя он вознамерился воплотить реактивный принцип, при котором отсутствовала бы энергия отдачи, не надо было городить ни громоздкие лафеты, ни приклады. О своем замысле он рассказал Карлу Беккеру, когда пришел к нему домой.

Дядя с верхней полки своей богатой библиотеки достал небольшую книгу в мягкой обложке. Это были изданные на русском языке труды Аэродинамического института в Петрограде. Некий М.Д. Рябушинский сообщал о конструкции своей пушки. Она представляла собой открытую трубу, закрепленную на треноге. Заряд из дымного пороха помещался в герметичный футляр, воспламенялся от электрозапала. Он выбрасывал из дульной части снаряд на расстояние в триста метров. Эту установку автор назвал реактивной пушкой.

– Любопытно, успели – нет применить ее в бою? – спросил Маркус.

– Вряд ли. Ее сделали в шестнадцатом году в одном экземпляре, а там начались революции, гражданская война…

– Но русские могли продолжить работу позднее.

– Не исключено. До нас доходили слухи о безоткатных орудиях Курчевского,[21] заряжавшихся с казенной части. Другие работы красные держат в секрете.

Уже собираясь в Карлсхорст, Маркус, поколебавшись, спросил:

– Когда-то вы говорили о ракетах. Мы можем вернуться к ним?

– Разве тебя не удовлетворяет работа в своей лаборатории?

– Удовлетворяет вполне, но я хочу знать: не прогадал ли, когда не воспользовался вашим предложением?

Беккер в упор посмотрел на племянника, как бы проверяя его искренность.

– Нет, – наконец проговорил он. – Ракеты еще далеки от совершенства, хотя над ними работают сотни людей. Ты бы затерялся в этой толпе.