Такаси Мацуока - Стрелы на ветру Страница 24

Старк, Эмилия и Гэндзи сидели у кровати Кромвеля и ждали, когда он умрет.

– Застрелить Гэндзи в порту не было никакой возможности, – сказал Кумэ. Он вовсе не собирался сообщать клиенту, что по ошибке схватил незаряженный мушкет. Для наемника самое ценное сокровище – его репутация. К чему понапрасну вредить ей?

– Мне нелегко в это поверить, – заметил Каваками.

– И тем не менее именно так обстояло дело.

– Объясни еще раз, почему ты выстрелил именно в этого миссионера.

Еще одна ошибка, хотя и менее значительная. Тот, в которого целился Кумэ, – невозмутимый мужчина, шагавший с ближней стороны паланкина, – споткнулся в тот самый миг, когда Кумэ выстрелил. Кумэ даже показалось, будто мужчина посмотрел в его сторону, увидел его и ушел из-под выстрела. Но это вряд ли. Даже хорошо обученному ниндзя было бы непросто засечь Кумэ. Так что чужеземец наверняка просто споткнулся. Кумэ продолжал хранить невозмутимый вид. Все равно Каваками никак не сможет узнать, что то его попадание было всецело делом случая.

– Он был старшим, – пояснил Кумэ. – Я предположил, что этот человек у них главный. Его потеря будет более чувствительной для Гэндзи и прочих сторонников христиан. Я подумал, что вы останетесь довольны.

Каваками обдумал сложившуюся ситуацию. Стоило ли позволять Кумэ самостоятельно принимать столь важные решения? С другой стороны, наемник добивается наилучшего результата тогда, когда получает право действовать по обстоятельствам…

– Не предпринимай более ничего против самого Гэндзи. Если представится возможность напасть на миссионеров – воспользуйся ею, но лишь в том случае, если они будут уверены, что находятся в полной безопасности под защитой клана Окумити.

О подобном унижении даже подумать, и то было приятно.

– Вы имеете в виду, когда они будут находиться во дворце «Тихий журавль»?

– Да.

– Это нелегко.

Каваками выложил на столик десять золотых рё и подвинул их к Кумэ.

– Продолжай наблюдать за Хэйко. Я не уверен, что она помнит то, что ей надлежит помнить.

Кумэ поклонился, допил чай и выскользнул за дверь. Все прошло куда легче, чем он надеялся. Обычно Каваками задавал куда больше вопросов. Сегодня же он казался каким-то рассеянным. Ну, неважно. Кумэ стал на десять рё богаче. И что еще более важно, ему по-прежнему велено следить за Хэйко. Он все равно делал бы это. А если за это еще и платят – так и вовсе хорошо. Наму Амида буцу.

Кумэ по прозвищу Медведь проворно, но не слишком торопливо, зашагал в сторону торгового района Цукидзи. Если бы кто-то вдруг вздумал обратить на него внимание, то увидел бы лишь крестьянина средних лет, полного, начинающего лысеть, с глуповатой веселой физиономией. И никто не узнал бы в нем опаснейшего из всех ниндзя Внутренних провинций.

Никто никогда и не узнавал. Во всяком случае, до тех пор, пока не становилось слишком поздно.

Каваками с трудом заставил себя выслушать Кумэ. У него никак не шел из головы доклад Хэйко. Какая ужасающая бойня! Убить в одночасье отца и сына! Корни и ветви уничтожены, и не рукою смертельного врага, а рукою безумца-родича. Неужто подобный кошмар случился на самом деле? Каваками решил, что может лишь надеяться на это – до тех пор, пока не получит подтверждения из других источников. Если же слухи правдивы, то ему воистину повезло, что Кумэ не удалось искалечить Гэндзи. Будет куда лучше, если клан Окумити сгниет изнутри, а не рассыплется от удара снаружи.

Каваками закрыл глаза и погрузился в размышления. В четырнадцатый год правления императора Гоёдзэя, двести пятьдесят лет назад, Рэйги, князь Минато, последовал за Нагамаса, князем Акаоки, и вместе с ним вышел на бой с армией Токугава. Рэйги верил, что Нагамаса вправду обладает даром предвидения. «Клан Токугава обречен, – так сказал Нагамаса. – Я узрел это в видении». Нагамаса умер. Заслуженный конец для лжепророка. Рэйги, сражавшийся рядом с ним, тоже умер. Так же, как и его жена, его наложницы и все его дети – кроме одной-единственной дочери, которая была замужем за членом младшей ветви рода Токугава. Она была отдаленным предком Каваками. Эта история передавалась в семье от матери к дочери на протяжении многих поколений, а женщины пересказывали ее своим сыновьям.

Если бы не Нагамаса, предки Каваками и он сам были бы князьями Минато, воистину великого княжества, а не правителями Хино, великого более по имени, чем по сути.

Теперь продолжение рода Нагамаса зависело от одного-единственного человека.

От Гэндзи.

Погрузившись в молчание, Каваками всесторонне обдумывал самые унизительные и мучительные способы пресечь этот род.

Старк оказался гостем во дворце японского князя из-за десяти мертвецов.

Вторым мертвецом был Джимми Верняк. Настоящее его имя было Вера, Джимми Вера. Его прозвали Верняком по трем причинам. Во-первых, Джимми не любил, когда его называли Вера. Во-вторых, он так ловко управлялся с картами, что никто не мог поймать его на жульничестве. А в-третьих, он оказался верной смертью для семи человек, встретившихся ему на пути. Джимми застрелил этих семерых – но они не входили в число тех десяти покойников, из-за которых Старк попал в Японию.

Старк узнал обо всем этом лишь тогда, когда Джимми Верняк уже был мертв. А умер он, в частности, потому, что Старк, в отличие от всех прочих людей, которых Джимми доводилось обыгрывать в карты, заметил, что тот жульничает.

– А ну, стой! – рявкнул Старк. – Ты зачем, сукин сын, спрятал нижнюю карту в рукав?

Старку тогда было семнадцать, и он гнал свое первое стадо из Огайо в Западный Техас. У него болели голова, спина, руки, ноги, задница – одним словом, все, что могло болеть. Он страдал от сильных солнечных ожогов и еще более сильного похмелья. Но взгляд у него оставался таким же цепким, как и всегда, и потому Старк заметил, как этот сукин сын сунул карту в рукав. Туза пик.

Джимми Верняк смерил его холодным взглядом.

– Мальчик, ты ва-аще знаешь, с кем говоришь?

– А то! – отозвался Старк. – С жуликоватым сукиным сыном! Положь на место туза пик, засранец, или я тебе щас башку проломлю.

Именно это Старк проделал с Элиасом Эганом, ночным надсмотрщиком, В ту ночь, когда покинул сиротский приют. Эган много лет издевался над приютскими мальчишками и избивал их – в том числе и Старка. С проломленной головой он уже никого не сможет обидеть. Элиас Эган стал первым мертвецом.

Джимми Верняк был достоин своего имени. Прежде чем Старк успел извлечь пистолет из кобуры, револьвер Джимми уже смотрел ему в грудь. И Джимми преспокойно превратил бы Старка в своего восьмого покойника, вместо того чтобы становиться вторым на его счету, если б не его пристрастие ко всяким новомодным изобретениям.