Олег Алифанов - Все, кого мы убили. Книга 1 Страница 24

– Это – не объясняет, но кое-что другое… Терпение, прошу вас. Я хочу, чтобы вы следовали путём рассуждений, но ни в коем случае не чужих, в данном случае моих, выводов.

– Вы хотите, чтобы я следовал путём ваших рассуждений и пришёл к вашим выводам, – не мог не заметить я. – По тому, как вы делаете представления, к другим прийти будет и невозможно.

– Ошибаетесь. У меня нет строгих выводов, иначе я не звал бы в помощь столичных светил.

– Вы что-то нашли под камнями, – напомнил я, теряя терпение, к которому так призывал князь. – Или кого-то.

– И что-то и кого-то. Туман усиливается, – вместо ответа сказал он. – Скоро здесь всё затянет. Нам пора возвращаться. Пока доберёмся – и вовсе стемнеет. Так или иначе, все находки уже у меня в имении.

Но в этот самый миг мы услыхали издалека три выстрела подряд, а после и отчаянный вопль, достигший нас сквозь мглу, хотя кричавшего не было видно:

– Дамбу размыло! Спасайся! Верхнюю дамбу прорвало!

Князь схватил меня за руку:

– Не в лодку! Кругом! Так скорее. Не то нас смоет.

– Что, что произошло? – спрашивал я уже на бегу.

– Размыло верхнюю дамбу! Значит, скоро вода достигнет нижней, вал перекатится и будет здесь через семь, много – десять минут. Зависит от того, как долго выдержит вторая плотина до полного обрушения. Она не строилась в расчёте на такой напор. Волна будет нешуточной.

– Такое случалось?

– Бывало однажды, и тоже, конечно, в ливень, но вода стояла много ниже, и раскоп пустовал. Но сегодня мы оказались в самой середине. – Бегите к башне! – скомандовал он, впрочем, зря. Мужики и так припустили вовсю.

– Не лучше ли прямо к каретам?

– Этот берег – исчезнет! Вспомните, что я говорил, всё это – бывшее дно! А до старого края мы не поспеем ни так, ни верхом. Надеюсь, сигнал там слышали, и уведут лошадей.

Рёв надвигающейся воды звучал тем ужаснее, что за туманом ничего нельзя было различить. Сначала поверхность болота покрылась рябью, но скоро страшный треск возвестил нам о прорыве плотины. Волну я увидел, когда, задыхаясь, запрыгнул в лодку. Казалось, что она накроет нас через мгновение, что нам не дано достигнуть спасительной башни, но оказалось ещё хуже. Зрительный обман послужил причиной моей ошибки, волна оказалась гораздо дальше, давая нам надежду, но она тем самым была и значительно выше, напрочь повергая весь мой опыт о виданных когда-либо водяных валах. Она накатывала, сжимаясь в сужающемся затоне, отчего ещё более угрожающе вздымалась с краёв, порождая отчаянный гул, грохот, гром. Я в ужасе наблюдал, как некоторые огромные валуны выворачиваются под гнетом волны. Князь, несмотря на свой возраст, добежал раньше и уже подавал мне руку, гребцы навалились, и через считанные мгновения, показавшиеся вечностью, лодка стукнула кладку башни. Сверху работники скинули ещё верёвок, мужики с матросским проворством вскарабкались по ним, споро перебирая ногами по стене, пока мы с Прозоровским решали, кто кому уступит право занять лестницу. Он прикрикнул, я вскарабкался уже наверх, когда он добрался лишь до половины. Дно вдруг совершенно обнажилось, и вода под нами, словно сама испугавшись бедствия, будто начала съёживаться и откатилась, жадно пожираемая грядущим следом и всёвозрастающим валом. В последний миг я крикнул:

– Хватайтесь! – но никому и не требовалось команды. Призывая милость Божью, мы рухнули для обретения устойчивости на колени, цепляя друг друга и упираясь в кладку, и в тот же миг нас ударила и накрыла могучая плотная субстанция.

Через минуту, лишь только я, откашлявшись, смог открыть глаза и приподнялся, то обнаружил всех в целости, и бросился к краю, пока нас не достигла следующая волна. Князь сорвался с лестницы и с трудом держался на клокочущих бурунах около башни, но то, что я увидел, заставило меня пренебречь собственной опасностью. Сзади надвигалась брошенная лодка, грозя раздавить или потопить его своей тяжестью. С решимостью, опередившей расчёт разума, я прыгнул в неё, надеясь своим движением сбить её с гибельного курса, но преуспел лишь немного. Бушующие волны мощными раскачиваниями по-прежнему грозили размозжить голову Прозоровскому о монолит башенной стены. Он видел уже страшную угрозу, один нырок мог бы переменить его участь, но надувшийся плащ, так удачно спасавший его от потопления, сейчас превратился в роковую обузу, мешавшую всякому движению, способному отвратить неизбежный рок. Когда казалось, что катастрофа неминуема, я всё-таки изловчился и притопил его подвернувшимся под руку веслом, пихнув голову под днище лодки, и почти одновременно она разбилась в щепы о преграду, выбросив меня вон, как из седла дикого жеребца.

Второй большой волны так и не случилось, нам с князем, совершенно обессилевшим и нахлебавшимся дрянной жижи, пришлось лишь перебирать руками ступени лесенки, меж тем как быстрый подъём уровня болота доставлял нас к вершине. Спустя пять минут и сама вершина башни скрылась под водой; потирая сильно ушибленное плечо, я обозревал всех стоящими по колени в воде посреди безбрежного озера, где не предвиделось ни брода, ни надежды.

– Все ли здесь? – отдышался князь, стирая кровь, струившуюся ему на глаза. – Прочие лодки, конечно, унесло… Если кучера успели лошадей увести, то к полуночи подмогу пришлют.

Первое время холода мы не ощущали, по причине нервного потрясения, но уже через час у нас зуб на зуб не попадал. Вдобавок стало смеркаться. Чтобы как-то согреть себя, мы пытались приплясывать на крохотном пятачке, сбившись потеснее в кучу, а мужики во всю мочь голосили о помощи.

Когда стемнело, мы увидели исходившее из воды прямо под нашими ногами дрожащее фиолетовое сияние. Слабое свечение, заглушаемое не осевшей ещё мутью, шло только из некоторых мест, отмеченных, как показалось моему вконец расстроенному воображению, затонувшими башнями, и вряд ли кто из нас в повисшей гробовой тишине не ощутил в те минуты зловещего ужаса этих чудовищных болот.

Вот так и рождаются легенды о землях, которые пожирают людей: но это я думал уже после того, как часа за два до полуночи к нам подплыли две наспех залатанные лодки, и первым делом пустили мы в кругу штофную флягу с ромом. Среди спасателей бойким рулевым увидел я и Прохора, который между командами не преминул шепнуть мне о своих предчувствиях и предсказаниях: «Поела земля людишек-то, и барин и чернец – без разбору легли-с…»

Хоть в доме нас ждала добрая парная и горячий пунш, весь следующий день пролежал я в тяжёлой горячке, обложенный грелками и осушая кружку за кружкой чай с имбирём, гречишным мёдом и малиновым вареньем. Прозоровский с извинениями прислал мне бутылку восхитительного коньяку, но, испив одну только рюмку, я погрузился в долгий целительный сон.