Вокруг света в 80 дней - Жюль Верн Страница 24

В среду, 30 октября, после полудня, «Рангун» вошел в Малаккский пролив, отделяющий одноименный полуостров от острова Суматры. А на следующий день, в четыре часа утра, пароход, выиграв полдня против расписания, пришвартовался в Сингапуре, чтобы пополнить запасы топлива.

Филеас Фогг записал этот выигрыш времени в графу прибылей и на сей раз сошел на берег, так как Ауда выразила желание пройтись.

Фикс, которому все действия Фогга казались подозрительными, незаметно последовал за ним. А Паспарту, смеясь про себя над маневрами Фикса, отправился за своими обычными покупками.

По внешнему виду остров Сингапур невелик и не внушителен: ему недостает гор, то есть рельефа. Тем не менее, несмотря на это, он очарователен. Это огромный парк, прорезанный прекрасными дорогами. Хороший экипаж, запряженный изящными лошадками, вывезенными из Австралии, помчал Ауду и Филеаса Фогга по одной из этих дорог, среди чащи пальм с ослепительной листвой, гвоздичных деревьев, покрытых распускающимися бутонами. Заросли перца заменили здесь терновые изгороди европейских деревень. Купы саговых пальм и высоких древовидных папоротников с покрытыми лаком листьями наполняли воздух пряным ароматом. Лес был полон подвижных, гримасничающих обезьян; в зарослях, наверное, водились тигры. Тем, кто спросит, почему на таком сравнительно маленьком острове до сих пор не истреблены эти кровожадные хищники, следует ответить, что тигры пробираются сюда вплавь через пролив с Малаккского полуострова.

После двухчасовой прогулки по острову Ауда и ее компаньон, который смотрел вокруг себя, ничего не замечая, вернулись в город, в это скопище уродливых домов, окруженных со всех сторон прекрасными садами, где росли манговые деревья, ананасы и другие вкуснейшие плоды мира.

В десять часов они поднялись на пароход, не подозревая, что всю дорогу их сопровождал полицейский инспектор, вынужденный ради этого потратиться на наем экипажа.

Паспарту ожидал их на палубе «Рангуна». Он раздобыл несколько дюжин плодов мангового дерева, крупных, как яблоки, темно-коричневых снаружи и ярко-красных внутри, белая мякоть которых тает во рту и очень ценится лакомками. Паспарту был весьма счастлив предложить эти плоды Ауде, которая ласково поблагодарила его за это.

В одиннадцать часов «Рангун», набив трюм углем, отдал причалы, и несколько часов спустя пассажиры потеряли из виду высокие горы Малакки, густые леса которой дают приют самым красивым тиграм земного шара.

Приблизительно тысяча триста миль отделяют Сингапур от острова Гонконга — небольшого кусочка английской территории вблизи китайского берега. Филеас Фогг был очень заинтересован в том, чтобы проехать оставшийся путь максимум в шесть дней и успеть в Гонконге сесть на пароход, отходящий 6 ноября в один из главнейших японских портов — Иокогаму.

«Рангун» был сильно нагружен. В Сингапуре прибавилось много пассажиров: индусов, цейлонцев, китайцев, малайцев, португальцев. Почти все они разместились во втором классе.

Стоявшая до сего времени хорошая погода испортилась. Море сильно волновалось. Ветер несколько раз переходил в свежий бриз, но дул, к счастью, с юго-восточной стороны, что благоприятствовало ходу судна.

Как только представлялась возможность, капитан приказывал ставить паруса. Пароход, превратившись в бриг, плыл под двумя марселями и фоком, и скорость его хода, благодаря объединенным силам пара и ветра, значительно возрастала. При той же погоде, борясь с сильной, утомительной волной, пароход прошел мимо берегов Аннама и Кохинхины.

Но причиною тягот путешествия было не море, а скорее пароход, и пассажирам, которые почти сплошь болели, приходилось винить в этом только «Рангун».

Корабли Компании, плавающие в морях, омывающих Китай, обладают одним серьезным недостатком: осадка нагруженного судна не соответствует высоте надводного борта; поэтому суда эти плохо сопротивляются качке. Водоизмещение их невелико, и они, как говорят моряки, «недостаточно мореходны». Вследствие такого устройства судна довольно нескольких тюков груза, чтобы его движение замедлилось. Поэтому в дурную погоду приходилось принимать серьезные меры предосторожности и даже иногда ложиться в дрейф, сбавив пар в котлах.

Эта потеря времени, по-видимому, нисколько не отразилась на настроении Филеаса Фогга, но чрезвычайно сердила Паспарту.

Он обвинял капитана, механиков, Компанию и посылал к чорту всех имеющих отношение к перевозке пассажиров. Возможно, что мысль о газовом рожке, горящем за его счет в доме на Севиль-Роу, в значительной мере объясняла его нетерпение.

— Так, значит, вы очень спешите в Гонконг? — спросил однажды сыщик.

— Очень спешим, — ответил Паспарту.

— Вы думаете, что мистер Фогг торопится, чтобы успеть на пароход, отходящий в Иокогаму?

— Да, он страшно торопится.

— Так вы теперь верите в это кругосветное путешествие?

— Вполне. А вы, мистер Фикс?

— Я? Я не верю.

— Шутник! — воскликнул, подмигивая, Паспарту.

Это слово заставило сыщика задуматься. Эпитет, данный ему Паспарту, почему-то его встревожил. Не догадался ли француз? Фикс не знал, что и подумать. Как мог Паспарту заподозрить, что он сыщик, когда это было тайной для всех? А между тем, говоря с ним таким образом, Паспарту, несомненно, таил какую-то заднюю мысль.

В другой раз Паспарту пошел даже дальше: он был не в силах держать язык за зубами.

— Послушайте, мистер Фикс, — сказал он с хитрым видом. — Значит, по приезде в Гонконг нам придется с вами расстаться?

— Я, право, не знаю, — ответил, растерявшись, Фикс. — Может быть, мне…

— Эх, — сказал Паспарту, — если бы вы нас сопровождали и дальше, это было бы прямо счастьем для меня. Право, агент Компании не может остановиться на полдороге. Вы ехали только до Бомбея, а вот уже скоро и Китай. Недалеко и Америка, а от Америки рукой подать до Европы!

Фикс внимательно смотрел на своего собеседника, который улыбался самым любезным образом, и решил тоже рассмеяться. Паспарту, который был в ударе, спросил его:

— Прибыльно ли подобное ремесло?

— И да и нет, — ответил Фикс не сморгнув. — Бывают дела и хорошие и плохие. Но вы сами, я думаю, понимаете, что я путешествую не за свой счет?

— О, в этом-то я не сомневаюсь! — воскликнул Паспарту, хохоча еще веселее.

На этом беседа закончилась. Фикс вернулся к себе в каюту и задумался. Очевидно, его разгадали. Тем или иным путем француз пронюхал, что он сыщик. Но сообщил ли он об этом своему хозяину? Какую роль он при нем играет? Соучастник он или нет? Неужели дело раскрыто и, значит, проиграно? Фикс провел несколько тяжелых часов, то думая, что все пропало, то надеясь, что