Красавчик Саша - Курганов Ефим Страница 24

— Барон, да я знаю, как с ним справиться, — засмеялся Стависский и самым элегантнейшим образом вытащил из кармана пачку чеков.

Но барон Гольдвассер, как видно, все еще продолжал беспокоиться или весьма умело изображал тревогу на своем лице, высушенном временем:

— Хорошо, а разве не Кьяпп и его люди стоят на страже вашего грандиозного строительного проекта?! Допусти префект хоть малейшую утечку тайной информации, и все великолепное здание, гениально спроектированное вами, рухнет. Так что не шутите с Кьяппом, милый мой Алекс.

— Барон, — заговорил Стависский уже вполне серьезно, — понятно, что этот мерзавец способен на всё, что он следит за мной. Но и я слежу за ним. Уверяю, для беспокойства нет никаких оснований: ведь я пою и кормлю его — с какой стати ему подрубать сук, на котором он сидит?! И потом, должен же он иметь хоть тень признательности ко мне?.

Да, при всей своей гениальной проницательности Саша был неисправимый романтик. Романтик самой что ни на есть не романтической эпохи — эпохи распада.

16 сентября

СКАНДАЛ В «ИМПЕРИАЛЕ»

На форуме роялистской прессы, состоявшемся 16 сентября в зале приемов клуба «Империал», председатель лиги «Огненные кресты» граф Жан-Франсуа де ля Рокк (как повелось, «полковник») выступил с заявлением, наделавшим чрезвычайно много шума.

Можно даже сказать, что вышел самый настоящий скандал и, пожалуй, большой скандал, имевший свои довольно печальные последствия.

Граф де ля Рокк в своей речи заявил следующее (я там присутствовал и записал все слово в слово):

— Дамы и господа, я считаю своим долгом патриота Франции напомнить всем вам, что в этом году мэрия Парижа заключила контракт с неким господином Александром Стависским. Контракт оформили с тем условием, дабы под него был выпущен заем на сто миллионов франков. Стависский — отъявленный жулик, и он, как мне доподлинно известно, вручил кое-кому в нашем правительстве целый чемодан чеков. Именно поэтому контракт был заключен именно с ним.

Но дело тут не ограничилось одною гигантскою взяткою, которую всучил неподкупным французским демократам один жалкий еврей. Это было только начало величайшей аферы. Стависский напечатал облигаций на сумму, намного превышавшую ту, что предусматривалась договором с парижской мэрией.

Но и это еще не все, дамы и господа. Я имею точные сведения, что «ценные» бумаги Стависскому помогали распространять члены правительства и Национального собрания.

Да, разложение нации зашло уже так далеко. Благодаря этим рекомендациям бумаги выглядели чрезвычайно привлекательно. И французы толпами стали покупать облигации у Стависского (число акционеров дошло до нескольких сотен тысяч), будучи преданными своими министрами и своими депутатами. Собственно, последние активно содействовали мошенническому предприятию.

Такова неприглядная правда, дамы и господа. Наше правительство, заглотив изрядную долю чеков, поручилось за негодяя и афериста. Это наш несмываемый позор. Французские радикалы заслужили самые страшные проклятья.

Но «Огненные кресты» еще помогут отстоять честь Франции. «Огненные кресты» — вот истинная надежда Франции…

Воцарилась гробовая тишина. Ее неожиданно прервал толстяк Леон Доде, сын классика, один из лидеров и редакторов «Аксион франсэз». Его хлебом не корми, а только дай порассуждать о «еврейской опасности».

Так вот месье Доде резко отодвинул свой бокал с шампанским и экспансивно ринулся к де ля Рокку, став бурно лобызать его и при этом каким-то образом успевая еще импульсивно выкрикивать:

— Спаситель, спаситель наш! Долой евреев! Это они, проклятые, сосут из нас соки. Вы — «Огненные кресты» — должны очистить от евреев нашу бедную Францию! А мои королевские молодчики помогут вам. Смело на нас рассчитывайте. Господа! Родные мои! Очистим Отечество наше от еврейских ворюг, от этих жадных шакалов!

Тут уже и раздались аплодисменты, и еще какие! Это был настоящий шквал! Зал приемов клуба «Империал» буквально взорвался от бешеных хлопков и страстных выкриков.

Так на означенном форуме было положено начало прочному союзу фашистов лиги «Огненных крестов» с королевскими «камелотами».

Об Александре Стависском при этом как будто уже и забыли вовсе, хотя тема «еврейской угрозы» всплыла в зале приемов «Империала» в общем-то именно благодаря ему.

А забывать нам сейчас об Алексе совсем не стоит, и вот по какой причине: в «Огненных крестах» зрел целый заговор против Александра Стависского. Это граф де ля Рокк, соединив свою лигу с королевскими молодчиками, собирался преднамеренно раздуть скандал вокруг афериста — еврея Стависского, и раздуть на всю Францию.

Алекс сам по себе графу и его людям вовсе не был особо интересен. Но зато через него можно было, например, запросто поднять тему «евреи грабят несчастную Францию». А эта тема была как раз тем тараном, используя который «Огненные кресты» вкупе со своими шефами намеревались захватить власть во Франции.

Так что заговор против Саши был, можно сказать, ключевым моментом в целой цепи событий, которые завершились потом путчем, слава богу, неудавшимся. Некоторые до сих пор настаивают, что даже и не путчем, а самой настоящей революцией, но только революцией не левых, а ультраправых.

20 декабря

АВЕНЮ ВАГРАМ

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ «КАТЕНЬКИ»

Саша вдруг приобрел мюзик-холл на авеню Ваграм. Угрохал на это никак не менее десяти миллионов франков. Зачем ему нужен был мюзик-холл? Неясно. Более того: я до сих пор не могу этого понять.

Да мало того, что мюзик-хол купил, — он отдал его в распоряжение своего приятеля Хайотта, который тратил на содержание заведения и на себя самого какие-то бешеные суммы из необъятных Сашиных карманов.

А особой прибыли не было, да и не могло, кажется, быть. Стависский, естественно, не мог не знать, что затея оказалась проигрышной, а все-таки продолжал держать мюзик-холл.

Но и это еще не все. Саша заплатил венгерскому композитору, совсем как будто малоизвестному Бекеффи, восемьсот тысяч франков за музыку к спектаклю «Катенька», который планировал ставить в своем мюзик-холле.

Еще нашел артисточку, венгерско-еврейского происхождения, Риту Георг, просунул ее в «Катеньку» в качестве премьерши и отвалил ей четыреста тысяч франков, хотя провал был очевиден для всех, и для него самого в том числе.

В общем, Стависский почему-то сделал нескольких несчастных венгерских эмигрантов весьма состоятельными людьми — это известие буквально шокировало французское общество. Оно казалось совершенно необъяснимым, загадочным и даже, пожалуй, бессмысленным. Но конечно, какая-то причина была.

Кстати, как раз в то время Саша энергично скупал в огромном количестве ценные бумаги, которые в качестве компенсации выдавали венгерским аристократам, потерявшим свои земли в Австро-Венгерской империи.

Французское правительство, правда, категорически отказывалось превращать эти бумаги в звонкую монету — во франки. Однако Саша упорно надеялся этого каким-то образом все же добиться (не успел — непременно добился бы), и тогда он стал бы феноменально богатым человеком, ибо у него скопилось просто несметное количество этих венгерских бумаг, если не все.

Не исключено, что он воображал себя будущим королем или даже президентом Венгрии. Так или иначе, Венгрия и венгры в тот период жизни имели, видимо, для Александра Стависского глубоко символическое значение.

Может, есть какая-то связь имежду этим и тем, что Саша озолотил нескольких венгерских эмигрантов (отнюдь не политиков — людей, исключительно связанных с искусством)? Совсем не исключено. Но многие французы были в бешенстве. Эта непонятная щедрость по отношению к несчастным венграм их весьма раздражала.

А вот Алекс, став владельцем мюзик-холла, был счастлив. Можно дать еще и такое объяснение. Стависский ностальгировал, как видно, по той поре, когда, бросив лицей, занялся театральной антрепризой, арендуя с дедушкой Абрамом театр на Елисейских Полях.