Андрей Буровский - Орден костяного человечка Страница 25

— Пошел вон!

— С удовольствием…

Судя по выражению лица, милиционер дорого заплатил бы за маленькое служебное счастье — треснуть Володю по башке. Если бы не документы профессора — наверняка треснул бы. Володя решил его больше не раздражать и свалил на другой угол вокзала. Хорошо, поезд подали уже скоро.

ЧАСТЬ II

Днища долин

ГЛАВА 7

Окрестности озера

25 апреля 1994 года

Утро над Абаканом вставало яркое-яркое, прозрачное-прозрачное, голубое-голубое… И со страшной головной болью, конечно. Володя содрал щетину с лица, умылся холодной водой, выпил кофе. Выпил, и в первый раз вырвало. Тогда он выпил второй раз более крепкого, и этот второй кофе удержался. Впрочем, за полчаса до Абакана Володя все-таки заснул, и зря: потом, когда поезд уже стоял, он еле продрал глаза.

А на перроне, прямо напротив окна, лихо вышагивал Виталий Ильич Епифанов — длинный, тощий, энергичный, в клетчатой грубой рубахе, в полотняных штанах и с черной полевой сумкой на боку. Уже выйдя из дома, Володя считал себя как бы в экспедиции, но только теперь он ясно понял: экспедиция и правда началась!

— Владимир, как доехали? Э-эээ… Володенька, да что это с вами?! Ну-ну… Вы уж давайте завяжите с этим занятием, а? Не подводите меня, Богом прошу…

— Что, по мне очень заметно?

— Вы честно заметали следы… Но скажу вам как алкоголик алкоголику: заметно, и заметно оч-чень… Чересчур заметно, говоря между нами.

— Я больше не буду, Виталий Ильич. Правда не буду, только дайте мне сегодняшний день… Сегодня я к физической работе не очень готов.

— Ну и не надо… Только теперь вы все равно не поспите. Грузиться мы уже закончили, давайте в машину! Позавтракаете в пути. Все-таки нам повезло: и грант, и эта ранняя весна — все вместе!

Вот ГАЗ-66 с брезентовым верхом, на дверце — голубой шар, надпись «Научно-изыскательская»; возле кабины ждет шофер — в кирзовых сапогах, в свитере, с лицом бывалого полевика. Машина не очень удобная для туризма, потому что в брезентовом кузове нет окон и сидящие там не видят, куда их везут, все видно только из кабины. Но машина идеальная для экспедиции, потому что ухитряется проехать почти куда угодно, и притом поднимает много и редко ломается. А все-таки не было бы у Епифанова такой машины, не получи он иностранных денег. Его счастье, что заинтересовались немцы, дали на исследования подачку — грант. Не для ученых стали в России такие машины, пусть и стоят на базах российской Академии наук.

Радостно гомонили студенты и школьники, с довольными лицами гуляли возле машины, а свежий, еще пахнущий снегом ветер сушил и дубил кожу лица. Володя знал, что часть этих ребят Епифанов привез из Новосибирска, а нескольких взял по рекомендации Михалыча из какой-то местной деревушки.

— Садитесь в кабину, вам надо хорошенько оглядеться. Куда едем, представляете?

— По карте.

— Ну так привязывайтесь к карте. И… вот!

Володя сам себе удивился, с каким наслаждением запустил зубы в бутерброд с колбасой, отхлебнул из термоса раскаленный, очень крепкий кофе (наверное, организм сам хочет выйти из запоя… К тому же три дня ничего не ел…), расстелил карту. А шофер уже переключал скорости, двигатель глухо урчал. Да, это уже экспедиция!

— Так, Салбыкская долина от нас к востоку…

— И мы оставим ее справа, — подхватил Епифанов, — так и проедем к Плуг-Коми, там будем делать базовый лагерь.

— Для палаток еще прохладно?

— И прохладно, и вообще — зачем эта романтика, если можно поселиться, жить в домах? На Салбыке все равно придется делать палаточный лагерь, но это ведь уже в июне…

Володя согласно кивнул.

— Часть отряда — ваши кадры, Виталий Ильич?

Епифанов закивал:

— И на Фыркале они были, и на Малой Сые, дипломы будут через год писать; люди проверенные. Других рекомендовал Михалыч, говорил, они у него были. Это старшеклассники. Их сегодня привезли в Абакан, прямо из деревни Малая Речка… Это здесь, неподалеку, в горах.

— А что люди такие разные, раньше вместе не работали — вас не смущает?

— Немного… Но если народ хороший — сработаются. И у меня к вам просьба… Возьмитесь за организационную работу, ладно?

— Гм… В смысле быть плохим мужиком, который всех гоняет?

— В смысле быть моим помощником по организации и по наведению порядка. Что-то вроде коменданта лагеря…

— Ладно… Отряд-то небольшой. Но чур — и к вашим людям будут те же самые требования!

— Естественно… И знаете что? Всех не моих возьмите к себе в отряд — мы же все равно будем работать двумя отрядами.

Володя молча кивнул — рот был занят бутербродом.

А за окном машины уже мелькали сельские ландшафты. Это из Москвы, даже из Красноярска машина от железнодорожного вокзала выбиралась бы не меньше часа, а Абакан — небольшой городок, в нем живет не больше 150 тысяч человек.

И здесь, на юге Хакасии, в месте формирования всего хакасского народа, сопки с севера покрыты лесом, а по их южным склонам степь взбирается до самой вершины. Так же, как и в хорошо знакомой Володе Северной Хакасии, цепи гор проходят на разном расстоянии, отдавая оттенками синего, сиреневого и лилового. Так же точно плывут над сопками пухлые белые облака в яркой синеве, так же парят коршуны между облаками и сопками.

А вот сама степь тут суше, тверже, и как-то не видит Володя здесь ни заболоченных мест, ни высокого кустарника, ни трав по грудь человеку. Впрочем, и не время еще для трав.

Володя думал, что машина проезжает через участки заиндевевшей земли, но ему объяснили — ничего подобного, это соль! Соленое озеро разлилось, его воды покрыли тонким слоем поверхность земли, постепенно испарялись, и на земле осталась соль.

Мелькали деревушки из 10–15 дворов, особенно убогие из-за полного отсутствия деревьев. Проносились озера; по их виду трудно было сказать, пресные они или соленые.

Через три часа бешеной езды открылось озеро Плуг-Холь — огромное, гораздо больше всех прежних. В ясном, прозрачном воздухе (если верить карте, то за восемь километров!) Володя разглядел не только линию воды, но и как уходит вдаль, повышается краем исполинской чаши противоположный берег. Вот такое озеро из берегов так просто не выйдет! Тут берег крепкий, и вода стоит не вровень с берегами.

Большую часть озера еще покрывал сизый ноздреватый лед; вдоль берега шла полоса чистой воды метров в сто, и в пронзительно синей воде плавали огромные ярко-белые птицы.

— Лебеди?!

— Представьте себе! — Епифанов усмехнулся, довольный произведенным впечатлением. — Тут их множество, ведь идет перелет…