Поль Феваль - Карнавальная ночь Страница 26

– Я вполне доволен тем, что я есть, – сухо ответил третий клерк, – но я не понимаю по-китайски!

– Во франкмасонстве, – продолжал старший клерк, – есть Великий Восток и есть другие ложи. Вот и вся премудрость. Таким же образом устроена и организация, о которой я говорил, – главный центр и подчиненные центры, то бишь предприятие Лекока, предприятие Шварца и другие… Барон Шварц в настоящее время является банкиром первой ступени.

Теперь и низшие, и высшие чины внимательно слушали.

– Я пока не смекну, в чем суть, – сказал Летаннер, – но звучит заманчиво. Давай выкладывай все, что знаешь.

– Простые масоны не посвящены в тайну, точно так же, как священникам при царе Соломоне было далеко до хитроумного правителя, – продолжал Комейроль. – В многоступенчатой организации невозможно всем быть на равных. Но не беспокойтесь, вы узнаете достаточно, чтобы понять, как поступить. Я полагаю, что у Создателя – так они называют великого мэтра, и тут я ничего не могу поделать, – я полагаю, что у Создателя есть десяток таких банкиров, как барон Шварц, кроме того, у него есть свой «барон Шварц» в промышленности, «барон Шварц» в юриспруденции, «барон Шварц» в науке… И это истинная правда, я могу назвать вам этих людей. Но я также полагаю, что у Создателя не все вакансии заняты. Настоящий барон Шварц явился в Париж лет семь-восемь назад с ветром в кармане. Если из него сделали значительного человека, то почему нельзя сделать из других? Все зависит от прихоти великого мэтра. Так вот мы здесь собрались для того, чтобы сотворить нового «барона Шварца»!

– Именно! – подтвердил месье Бофис, улыбаясь присутствующим. – Все очень просто, дети мои.

– Ну, если потребуется лишь незапятнанное имя… – начал Жафрэ, заметно смягчившись.

– Ты предлагаешь свое? – перебил старший клерк. – Спасибо, но оно не звучит, и к тому же ты слишком любишь животных в ущерб людям. Я бы предпочел Летаннера.

– Он к вашим услугам! – отозвался польщенный журналист. – Благодаря своему перу когда-нибудь этот молодой человек может стать знаменитостью.

– Перо тут ни при чем, – пояснил Комейроль. – Меня больше привлекает то обстоятельство, что в Арденнах существует торговый дом Летаннера, доход которого от продажи сукна равняется двадцати пяти миллионам ежегодно.

Присутствующие оживились. Последняя краткая фраза Комейроля приблизила почтенное собрание к пониманию дела намного быстрее, чем предыдущая пространная речь. Идея стала принимать четкие очертания. Доброжелательные улыбки заиграли на лицах клерков, и даже Жафрэ покинул дух противоречия.

– Я и не думал зарывать свой капитал в землю – произнес он. – Как только мне разъяснят практическую пользу, я всегда готов вступить в дело. Я предлагаю выпить за здоровье нашего уважаемого друга и мэтра Петрюса Комейроля! Замечу, что имя Комейроля хорошо известно на площади Монпелье, но оно и вполовину не так известно, как его скромность… я хочу сказать, что скромность нашего уважаемого друга и мэтра позволяет ему… нет, мешает… Постойте, сейчас я скажу: мешает ему претендовать на положение, которого он вполне заслуживает!

Жафрэ поднял бокал в приветственном жесте и уже собрался было поднести его к губам, но вдруг вскочил, а затем рухнул на стул, сильно побледнев. Дрожащей рукой он указал на окно.

– Там! – сказал он. – Нас подслушивают! Я видел лицо за окном.

Алжирские занавески сходились неплотно, в щели между ними поблескивало стекло, покрытое пятнами влаги. Все обернулись к окну. За ним маячила неясная тень. Летаннер и младшие клерки одновременно бросились к окну, но, прежде чем они схватились за шпингалет, тень исчезла.

ВТОРОЕ ОКНО

На маленькую террасу «Нельской башни», как уже было сказано, сообщавшуюся с садом, выходило два окна двух соседствующих кабинетов. В одном кабинете заседали наши будущие компаньоны, другой сейчас пустовал, и окно в нем было крепко заперто. Летаннер и два младших чина спустились по боковым ступенькам, а точнее говоря, по двум укрепленным приставным лестницам, с террасы в сад, где никого не нашли.

– Нам, должно быть, примерещилось, – сказали они, воротясь.

Жафрэ покачал головой и пробормотал:

– Я сам видел, меня глаза не обманывают!

Про себя он решил проявлять крайнюю осторожность и отныне молчать, как рыба.

– Идет карнавал, – сказал Комейроль, когда окно было вновь заперто. – Возможно, какому-то глупому шутнику пришло в голову нас разыграть. В любом случае, я могу смело утверждать, что все, содеянное и сказанное здесь нами, ни в коей мере не противоречит закону. Граждане Франции благодаря завоеваниям восемьдесят девятого года имеют неотъемлемое право обедать в ресторане, беседуя о своих делах. Декларацию прав человека еще никто не отменял. Будем говорить потише, но не дадим себя запугать ни случайному прохожему, ни тайному недоброжелателю.

– И ближе к делу! – вмешался месье Бофис, в голосе которого зазвучали властные нотки. – Ты топчешься на месте, дружище. Так не пойдет!

– Прежде всего я хотел бы поблагодарить дорогого друга Жафрэ за добрые слова обо мне и о репутации, которой пользуется моя семья. Я с удовольствием занял бы место председателя в нашем товариществе, и, возможно, у меня есть на это кое-какие права, но не будем забывать, что нотариальная контора Дебана охвачена огнем. Именно это обстоятельство стало отправным пунктом нашей беседы. Когда нотариальная контора Дебана сгорит дотла, то имя ее старшего клерка будет немедленно покрыто позором. И тогда все, что ему останется, – это уйти со сцены, стать невидимкой, однако втайне сохраняя влияние на своих товарищей, если, конечно, те не откажут ему в доверии… Нам нужен Мальвуа.

– Почему Мальвуа? – спросил Жафрэ, в котором любопытство одержало верх над страхом.

– Потому что Мальвуа – знатный человек, по недоразумению оказавшийся в нотариальной конторе. Каждую неделю он получает записочки с приглашениями на балы в Сен-Жерменское предместье. Я видел эти записочки: «Мой дорогой кузен…», «Мой дорогой племянник…», «Мой дорогой шевалье…» Четвертый клерк Мальвуа состоит с ними в родстве, его девятилетняя сестра мадемуазель Роза де Мальвуа воспитывается в монастыре вместе с маленькими герцогинями. Мальвуа нам не чета, он не какой-нибудь первый встречный, он шевалье Леон Гарнье де Мальвуа… И согласитесь, друзья, весь его вид и повадки выдают в нем дворянина.

– Что правда, то правда, – подтвердили присутствующие, – повадки у него дворянина.

– Так в чем же состоит наше предприятие? Вы уже начинаете понимать, но вам пока неизвестны подробности…

– Объясните все без утайки! – потребовал Жафрэ.