Томас Костейн - Королевский казначей Страница 26

Д'Арлей был поражен.

— Неужели твой хозяин рассмотрел меня с высоты балкона?

— Орел, — воскликнул оруженосец с гордостью, — может обнаружить свою жертву в воздухе с расстояния в тысячу футов! Почему вы так удивляетесь тому, что Жак де Лалэн узнал господина д'Арлея с расстояния всего лишь двадцати ярдов?

— Передай благодарность своему хозяину и скажи, что господин д’Арлей, к сожалению, не может принять его предложение. Со мной друг, и мы собираемся поужинать у меня дома.

— Мой господин сказал, если возникнет необходимость, шотландец тоже может с ним поужинать.

Прежан Кеннеди ухмыльнулся:

— Он также с расстояния двадцати ярдов смог разглядеть мой клетчатый платок.

Д'Арлей и Кеннеди переглянулись. Д'Арлей шепнул своему спутнику на ухо:

— Наверное, будет интересно взглянуть на голодного бургундского вепря во время кормежки.

— Да. А потом я смогу хвастаться, что ужинал с самим Жаком де Лалэном.

Д’Арлей обратился к оруженосцу:

— Поблагодари своего господина и передай ему, что мы к нему присоединимся, как только умоемся и приведем в порядок одежду. Предупреди его, что по сравнению с ним его гости будут похожи на ощипанных ворон.

Оруженосец равнодушно произнес:

— Так обычно и бывает, господин.

Жак де Лалэн встретил их в комнате, где стол уже был накрыт чистой скатертью. Он отпустил своих спутников, в комнате оставался только один слуга. Жак де Лалэн сидел, развалившись в кресле и широко расставив массивные ноги. Он медленно и неохотно поднялся, когда гости появились в комнате.

— Робин де Бюрей, сир д’Арлей, — сказал он, сдержанно кланяясь, — рад вас снова видеть. А это шотландец? Его имя ничего для меня не значит. Очень хорошо, что вы пришли и мне не придется ужинать одному.

— Действительно, это очень приятно, господин де Лалэн, — ответил д'Арлей, кланяясь.

Он пристально посмотрел на гиганта и подумал: «В нем все-таки есть что-то благородное, но это все равно самое жестокое лицо, которое мне приходилось когда-либо видеть».

Слуга начал подавать угощения, они оказались вполне приличными. Им подали прекрасное филе камбалы в белом соусе, приправленное пряностями. Затем последовала жареная утка, и в качестве главного блюда был предложен молодой жареный козленок с бантиком на хвосте. На десерт подали соус из фиников и изюма, приправленных яичными желтками. Д'Арлей наблюдал за тем, как подавали все эти аппетитные блюда, и думал, что подобный обед могут предложить только в Париже, а не в Бургундии, родине де Лалэна.

Великан почти все время говорил сам. Поразительно, как его тонкий голосок мог исходить из столь могучего тела. Де Лалэн без конца рассказывал о собственных приключениях и победах. Он побеждал противников одним ударом. Он поделился также планами своих будущих поединков.

Только раз де Лалэн отвлекся. Он взглянул на д’Арлея и вдруг заметил, что тот совершенно не похож на своего старшего брата, — де Лалэн видел его при дворе.

— Граф — такой старый сплетник. Я даже смеялся над некоторыми его шуточками… Обычно меня трудно рассмешить. Его прелестная госпожа Изабо, — де Лалэн снова взглянул на д’Арлея, — напоминает мне… испанскую даму, чья розетка была прикреплена к моей пике, когда я сражался с доном Гузманом в Кастилье несколько месяцев назад. Но прежде чем я расскажу вам все детали этого поединка, я должен поделиться впечатлениями о прекрасной графине. Я ее считаю более прекрасной, чем мою маленькую испанскую красотку. Она приближается к возрасту, когда прекрасный цветок начинает засыхать на стебле, но… Должен признаться, господин д’Арлей, что мне нравится вкус спелости.

— Моя милая невестка, — небрежно заметил д'Арлей, — действительно очень красивая женщина.

— Мне известно, что вы о ней хорошего мнения. Сир д 'Арлей, вы не женаты?

— Нет.

— И у меня тоже нет жены. — Бургундец резко захохотал. — Но у нас, видимо, для этого были различные причины.

Д'Арлей почувствовал отвращение к этому человеку и подумал: «В каждом слове этого верзилы чувствуется высокомерие, да и хорошими манерами он не отличается».

Де Лалэн торжественно поднимал кубок вровень с глазами после каждого глотка, как будто отмечал какое-то важное событие. Де Лалэн старался аккуратно пользоваться ложкой и ножом. Он торжественно, почти театрально разводил руки в стороны, прежде чем начинал произносить свои монологи.

— Как я уже говорил прежде, во Франции нет рыцарей, которые не побоялись бы встретиться со мной. — Де Лалэн возвращался к своей излюбленной теме. — Мне придется отправляться в Шотландию, Англию или, может, даже в Италию, чтобы там найти достойных противников.

— Рыцари Франции, — заметил д'Арлей, — не принимают ваших вызовов по приказу короля.

Жак де Лалэн фыркнул.

— Храбрые игрушечные рыцари очень рады тому, что могут спрятаться за королевским указом.

Д’Арлей понял, что у него уже нет сил терпеть этого наглого хвастуна. Но он постарался ничем себя не выдать.

— Король пытается предупредить дуэли, потому что в случае возобновления войны ему понадобится каждый храбрый рыцарь. — Д'Арлей поставил кубок на стол и взглянул на верзилу. — Может, лучше сражаться вместе с рыцарями Франции, чем против них? Конечно, вы — бургундец, и, возможно, ваш герцог не станет принимать участия в военной кампании. Но англичане — сильные и хитрые противники, и нам, повторяю, понадобится каждый отважный воин. Если Жак де Лалэн станет сражаться под французскими королевскими лилиями, он подаст пример храбрости другим воинам.

Бургундец осторожно раздавил горошек перца, насыпал его в кубок и приказал слуге налить вина. Он сделал глубокий глоток, затем ответил:

— Я не собираюсь сражаться во французской армии.

В комнате наступила тишина. Первым заговорил д’Арлей:

— Вы меня поражаете.

— Меня не волнуют ваши чувства! Но если вам интересно знать причину, я могу ее объяснить.

— Я попытаюсь понять ваши доводы, — заметил д'Арлей. Странствующий рыцарь поправил горностаевую накидку.

Огонь в очаге умирал, и в комнате стало прохладно. Де Лалэн сделал знак слуге покинуть комнату.

— Мне не нравится использование пушек, — сказал де Лалэн. — До меня дошли слухи, что вы собираетесь использовать трубки, которые изрыгают огонь. Они называются бомбарды. Очень жаль, что война перестанет быть честной встречей между храбрыми рыцарями, где всемогущий Бог выступает в роли арбитра. — Он взглянул бледно-голубыми невыразительными глазами на гостя. — Я не стану сражаться ради страны, которая собирается использовать черную магию.

— Бомбарды станут нашим ответом на магию английских больших луков, — спокойно сказал д'Арлей.