Алекс Ратерфорд - Вторжение в рай Страница 27

— Повелитель, цитадель с крепостью наши — да и город тоже.

Мазид-бек выглядел смертельно усталым, но его грязное, потное лицо светилось торжеством.

— Хорошая работа!

— Благодарю, повелитель.

Али Мазид-бек еще не отдышался, но в голосе его звучала гордость тем, чего добился он со своими людьми.

— Слушай, а никому из твоих молодцов не попадался великий визирь?

Али Мазид-бек с сожалением покачал головой.

— Ну, видимо, Байсангар прав — он прячется среди своих женщин, здесь, в Кок-Сарае. Если, конечно, еще не покинул город.

— А куда ему бежать, повелитель? Кто его примет? — спросил Вазир-хан.

Бок о бок с ним Бабур поднялся по оставшимся ступенькам на верхний этаж Кок-Сарая. Напротив, по другую сторону площадки перед лестницей, на которой сейчас ликовали воины-победители, он увидел двойные серебряные двери, инкрустированные бирюзой.

— Женская половина? — спросил Бабур.

Байсангар кивнул.

Перед мысленным взором правителя вдруг возник образ его сестры Ханзады с округлившимися от страха глазами. Каково было бы ему знать, что она вот так же прячется за подобной дверью, бессильная перед победителями?

Он повернулся к своим людям.

— Женщин не трогать! Я прибыл в Самарканд как новый правитель, а не ночной мародер!

На лицах многих бойцов отразилось разочарование и раздражение. По их мнению, он говорил так потому, что при всех своих достоинствах был еще мальчишкой и понятия не имел о желаниях и потребностях настоящих, взрослых мужчин. Но пусть себе думают, что хотят.

Взглянув на Вазир-хана, он увидел на суровом лице военачальника одобрение и понял, что прошел еще одно испытание.

Серебряные двери задрожали под ударами принесенного снизу, со двора, тарана, на пол яркими брызгами посыпалась бирюза. Однако двери держались. Должно быть, под тонким слоем серебра скрыты толстые доски и крепкие запоры, подумал Бабур, когда его люди уже в четвертый раз ударили по створам бревном, окованным на конце металлом. Но в конце концов серебряное покрытие покоробилось, дерево под ним треснуло. Воины взялись за топоры и быстро расширили пролом до размера, позволявшего пролезть человеку.

Несколько секунд Бабур и его люди выжидали, держа оружие наготове. Он был уверен, что сейчас услышит боевой клич и стражи гарема бросятся в атаку или встретят пришельцев стрелами. Но нет — внутри царила полная тишина и пахло сандалом: этот богатый запах напомнил ему о последней встрече с матушкой. Аромат обволакивал его, смешиваясь с запахом пота.

Дав своим людям знак не шуметь, Бабур двинулся к отверстию, вновь вознамерившись оказаться внутри первым.

— Нет, повелитель, — удержал его за руку Вазир-хан. — Позволь мне войти первым.

Решив, что не может отказать верному соратнику, тот неохотно кивнул, и Вазир-хан в сопровождении двух бойцов, с оружием наготове, забрался внутрь. Через несколько мгновений изнутри донесся его голос:

— Повелитель, можно заходить.

Проникнув в пролом, Бабур ступил на такой мягкий, бархатистый ковер, какого еще не видел в жизни. Лучшие ковры его покоев в Фергане выглядели бы рядом с ним потертыми полотенцами.

Вазир-хан жестом попросил его держаться настороже. Когда остальные воины тоже оказались внутри, юноша двинулся в глубь просторного помещения, беспрестанно озираясь, чтобы быть готовым к любой неожиданности. Палата была залита светом сотен свечей, установленных в отделанных зеркалами нишах. Янтарный свет играл на матерчатой обивке стен, расшитой тюльпанами, ирисами и другими цветами Самарканда, в пышных подушках из бархата и блистающего атласа. Шесть серебряных дверей поменьше по три с каждой стороны зала вели, как догадался Бабур, в личные покои женщин. А еще одна дверь впереди была покрыта золотом с отчеканенным на нем тигром Самарканда.

Чуть ли не физически чувствуя на себе взгляды своих людей, Бабур прокашлялся и громко позвал:

— Визирь!

Голос его, пусть юный, звучал твердо и уверенно.

— Спастись ты уже не сможешь, но у тебя еще есть возможность умереть быстро и с достоинством.

Ему показалось, что из-за двери донеслась какая-то возня, затем все опять стихло.

— Визирь, неужто у тебя нет ни стыда, ни чести?

На сей раз ошибки не было: изнутри послышались гневные голоса и звуки борьбы. Неожиданно золотая дверь распахнулась, и двое стражников визиря, один с сабельным шрамом на щеке, выволокли за руки своего отчаянно сопротивлявшегося господина. Кушак его развязался, полы ярко-зеленого парчового халата развевались позади него. Воины бесцеремонно швырнули его к ногам Бабура, после чего сами преклонили колени. Остальные стражники, появившиеся за ними следом, тоже пали ниц. Бабур воззрился на них с презрением.

— Байсангар, разоружи их.

В то время как люди Байсангара забирали у стражников оружие, из-за золотой двери неожиданно выбежала юная женщина в бледно-голубом шелковом одеянии. Ловко увернувшись от воинов, она упала на колени рядом с пленным визирем и попыталась обнять его, но тот грубо оттолкнул ее. Девушка едва не упала, а восстановив равновесие, подняла глаза на Бабура. Он увидел овальное лицо и глаза, хоть и опухшие от слез, но все равно прекрасные.

— Оставь моего отца в живых. Он старик!

В ее голосе не слышалось ни малейшего страха, хоть она и находилась среди разгоряченных битвой воинов, от которых, как, наверное, думала, не приходится ждать милосердия и сочувствия.

— У него нет права на жизнь, — отрезал Бабур. — Его погубило непомерное честолюбие. Где остальные женщины?

— В своих покоях, — ответила, помедлив, девушка и широким жестом указала на шесть маленьких дверей. Бабур кивнул Вазир-хану.

— Осмотри помещения, проверь, не прячутся ли там воины. Потом запри женщин в их комнатах; мы займемся ими, когда будет время.

Вазир-хан тут же направил бойцов взламывать двери, и почти сразу же Бабур услышал стенания и испуганные вскрики, донесшиеся из глубины гарема. Но он знал, что его приказ будет выполнен. С тем, что женщины напуганы, он ничего поделать не мог, но был уверен в том, что насилие им не грозит.

Дочь визиря по-прежнему смотрела прямо на него, с вызовом в карих глазах и этот обвиняющий взгляд заставил его отвернуться.

— Пусть ее отведут в личные покои и запрут там, как и остальных, — распорядился юный правитель. Щадить визиря он не собирался, однако хотел уберечь молодую девушку от страшного зрелища — смерти ее отца. Воин двинулся, чтобы поднять ее, но она встала сама и исчезла за одной из дверей с высоко поднятой на стройной шее головой, больше не обращаясь с мольбами и даже не оглянувшись. Бабур проводил ее удивленным взглядом, втайне восхищаясь ее способности сохранять достоинство в таких обстоятельствах.