Синтия Хэррод-Иглз - Темная роза Страница 27

– Благословит вас Господь, мастер! – воскликнул стоявший неподалеку старик. – И молодого мастера тоже!

Эмиас улыбнулся, ему было приятно это восхищение толпы. Пол тоже довольно кивнул: конечно, ему никогда не снискать такой любви, как Джеку, но за последние два года его отношения с крестьянами улучшились. Он никогда не был запанибрата с крестьянами, но теперь крестьяне, всегда уважавшие его как справедливого господина, начали отмечать появившуюся мягкость, он стал более доступен и склонен к мужской дружбе, чего раньше за ним не замечали. Многие из них считали, что он должен жениться снова, поскольку, как бы замечателен ни был мастер Эмиас, негоже наследству столь богатого господина «висеть» только на такой тонкой ниточке, как единственный сын (конечно, была еще и дочь, прелестная мисс Маргарет, и еще дитя любви, проживающее у Баттсов, о котором им не следовало знать). Им приходила на ум аналогия с королем, у которого была всего одна дочь, так как после ее рождения у бедной королевы случился еще один выкидыш и мертворожденный. Но хозяин поместья не подавал никаких поводов говорить о близкой свадьбе, и в детской жили только три девочки – Маргарет, Кэтрин и Джейн.

После этого объявления Пол приступил к разбору местных дел, выслушивал требования, фиксировал рождения и смерти, одобрял браки и улаживал споры – особенно много было последних, так как йоркширцы слыли упрямцами и спорщиками. То один крестьянин требовал от другого возмещения убытков, то женщина жаловалась на соседку, укравшую у нее кур, то одна семья обвиняла другую в порче источника для питьевой воды. Одного пришлось наказать за браконьерство, другую – за непосещение церкви в воскресенье (это, конечно, скорее дело самой церкви, но часто такие поступки разбирались и феодалами, более заинтересованными в поведении своих крестьян), еще пришлось наказать одну семью за то, что они подбросили новорожденного младенца соседям.

Пол терпеливо и внимательно выслушивал эти сбивчивые и невнятные обвинения и оправдания, и в целом люди остались довольны его судом. Эмиас скучал, он весь извертелся на стуле, поэтому, когда суд был закрыт и все разошлись, Полу пришлось строго выговорить ему за это.

– Нельзя относиться легкомысленно К их ссорам, сын. Если они не будут видеть в тебе источник правосудия, они будут не так преданы тебе. Они не придут к тебе просить защиты, если будут считать тебя легкомысленным, невнимательным и поспешным в решениях. Помни, они – твои подданные, и ты имеешь перед ними обязательства, как и они перед тобой. – Он вспомнил слова дядюшки Ричарда о королевском долге, произнесенные как-то за семейным обедом, и был доволен, когда Эмиас в ответ спросил его:

– Мои подданные? Ты говоришь так, словно я буду их королем.

– И ты им будешь, в некотором смысле. Отношения между господином и его крестьянами сродни отношениям между королем и его подданными. На этом стоит весь наш мир – если эти отношения разрушатся, то нарушатся и отношения короля и народа, и в один прекрасный день весь этот мир рухнет. Ты должен быть справедливым королем и слугой своего народа, Эмиас.

– Да, папа, – ответил юноша, думая про себя: «Если бы я был королем, то я бы заставил их служить мне и подчиняться, иначе бы они живо узнали тяжесть моего гнева».

Они уже выходили из зала, направляясь к управляющему, как вдруг во дворе послышался стук копыт, и слуга объявил о прибытии Джона Баттса.

– Бог в помощь, кузен, – приветствовал вошедший Пола, стягивая на ходу перчатки для верховой езды. Перед ним бежали его собаки, рыча на морлэндских псов, сгрудившихся у камина, и окружая принявшего боевую стойку Джеспера, не отступившего, как и полагается вожаку, со своего поста.

– Приветствую тебя, Джон, – ответил Пол, шагая ему навстречу с протянутой рукой. – Не знал, что ты уже вернулся из Лондона.

– Я только что с южного тракта и даже не заезжал домой, решил, что раз уж я проезжаю мимо, надо навестить тебя. Как домашние? Эмиас, ты отлично выглядишь. Как девочки?

– Все здоровы, спасибо. Эмиас, ступай принеси нам вина и скажи там на кухне, чтобы они приготовили поесть.

– Порцию эля, чтобы промочить горло, вот и все. Мне нужно сразу отправляться домой.

Пол кивнул Эмиасу, и тот отправился искать дворецкого. Юноша делал это с показным радушием, но про себя подумал, что, как наследник Морлэнда, он более важная персона, чем этот Джон Баттс, и не должен был бы обслуживать его. Эмиас любил быть в центре внимания.

– Ну, кузен, что новенького в Лондоне? – спросил Пол Джона, когда Эмиас удалился.

Мужчины отошли к камину и там встали друг против друга, прислонившись к каминному дымоходу. Они были полной противоположностью друг друга: Баттс – низенький, худой и светловолосый человечек с острым носом, одетый в кожаные ботфорты, меховые бриджи и кожаный жилет поверх пропотевшей за время скачки рубашки, а Пол – красивый, черноволосый гигант в роскошном фиолетовом бархатном кафтане, сквозь разрезы в рукавах виднелась великолепная льняная сорочка, костюм был оторочен волчьим мехом, а на длинных черных кудрях лежала фиолетовая шапочка с серыми перьями. Джон Баттс, конечно, при соответствующем случае мог одеться не хуже Пола – но и тогда он выглядел рядом с высоким кузеном как чертополох рядом с цветущей розой.

– Важные новости, – коротко сказал Джон, – у короля родился сын.

– Что?! – поразился Пол, но в ту же секунду понял, что имел в виду Джон.

– Конечно, сын от его любовницы, Елизаветы Блант. Король назвал его Генри Фицрой, мальчик большой, здоровый и вылитый царственный папаша. Король вне себя от счастья.

Мужчины обменялись взглядами: хотя они ничего не сказали вслух, они оба прекрасно понимали значение события – это явилось наконец доказательством того, что именно королева не способна подарить короне наследника. Теперь вина полностью ложилась на нее. Король доказал, что он способен зачать сына, что он способен обеспечить королевство потомками мужского пола. Что могло случиться с женой, которая не смогла исполнить свой долг?

– Бедняжка, – наконец промолвил Пол.

Джон Баттс поднял брови – он не предполагал, что его кузен способен на выражение такого сочувствия, и это Пол, который загнал свою жену в могилу как раз по этой причине.

– Бедняжка? – переспросил он. – В каком смысле?

– Все эти выкидыши и мертворожденные, – уточнил Пол, думая о мучениях Урсулы – теперь беды всех женщин были для него на одно лицо.

– Прибереги свое сочувствие для короля, – кратко посоветовал ему Джон.

– Он в нем не нуждается, – ответил Пол, – он еще молод, в двадцать восемь лет перед ним впереди вся жизнь. У него будет еще куча детей.