Русские и пространство-время - Галина Георгиевна Юрковец Страница 27

Это направление прощупывалось европейцами лишь в целях поиска коротких путей на богатый юг — в манящую Индию. Но морские пути вокруг Сибири оказались закованы под толщей льдов и непроходимы для кораблей. Путь на Юг через Восток оказался закрыт для европейцев, им была открыта только дорога на Запад. И даже дорогу в заповедный рай они искали не там, куда указывал их Бог, а на Западе, рассматривая в роли благословленной земли то землю Хай-Бразил, то остров Туле, то Фарерские, то Канарские острова.

Интерес к Индии существовал и на Руси. В 1468–1474 годах, еще до открытия Колумбом Вест-Индии, русский купец Афанасий Никитин совершил путешествие, добравшись до Индии. Нацеленный на поиск вариантов для взаимовыгодной честной торговли, он был разочарован в своем предприятии. В путевых заметках, известных под названием «Хожение за три моря» он пишет: «Говорили мне, что много в Индии товаров для нас, а оказалось для нашей земли нет ничего: все товар белый — для бесерменской земли, перец да краска». В Бидаре (город в индийском штате Карнатака) Никитин заносит в дневник: «… на торгу продают коней, камку, шелк и всякий иной товар, да рабов черных, а другого товара тут нет. Товар все гундустанский, а съестного только овощи, а для Русской земли товара тут нет». При этом он прислушивается к своей душе и отмечает духовную пагубность своего предприятия: «О благоверные христиане! Кто во многие земли часто плавает, тот во многие грехи впадает и веры лишается христианской».

Для восточной части Европы, России, история также оставила открытым только один путь. Но в отличии от западной Европы, он лежал строго на Восток. Она вдруг начала стремительно двигаться «встреч солнцу». Некогда Великий раскол развел православных и католиков метафизически, ментально: то, что для православных «право» — для католиков оказалось «лево» и наоборот. Так и в период экспансии пространство западной и восточной Европы разрывалось, расширяясь ровно в противоположных физических направлениях.

Русские землепроходцы прошли всю верхнюю Азию, от Уральских гор до берегов Тихого океана, за период чуть более 50 лет, преодолев расстояние длиною в 8,5 тыс. км в очень сложных природно-климатических условиях — по вечной мерзлоте, через непроходимую тайгу, болота, сквозь стужу, снега, полчища гнуса, не имея при этом географических карт и представления о том, что их ждет в пути. Движение это походило на движение отпущенной пружины. По инерции оно продолжилось далее — через океан, на Аляску и остановилось лишь в Калифорнии, подчиняясь остаточному обратному ходу. Движущая сила этого импульса носила, скорее, какой-то религиозный, метафизический характер, мало похожий на жажду золота, благ материальных у западных европейцев.

При этом вхождение Сибири и Дальнего Востока в состав России никак не получается назвать результатом осознанной, целенаправленной государственной политики. Государственные и религиозные институты были в этом стихийно возникшем процессе не ведущими, а ведомыми, воспринимая новые территории более как обузу, чем как новые возможности. Они не имели особого целеполагания в отношении сибирских территорий и почти не подкрепляли ресурсами их освоение. Миграционный поток в Сибирь состоял в основном из русских крестьян, казаков и староверов, бежавших от церковных реформ. Они расселялись на свободных землях, коих было в избытке, не имея каких-либо привилегий ни от российских властей, ни от местных народов, существуя исключительно за счет собственного труда.

Что же представляла из себя Сибирь в те давние времена? В XIII веке в результате экспансии Монгольской империи южная Сибирь попала в подчинение Джучи — старшего сына Чингисхана. После распада империи она в ходе межклановых столкновений последовательно становилась частью Улуса Джучи или Золотой Орды, частью Тюменского ханства со столицей Чинги-Тура (Тюмень), частью Сибирского ханства со столицей Искер (близ современного Тобольска).

Общая численность коренного населения большой Сибири к концу XVI века насчитывала приблизительно 200 тыс. человек. При этом этнический состав населения был чрезвычайно разнообразен: тюркоязычные группы — алтайцы, татары, тувинцы, хакасы, якуты, монголоязычные — буряты. Представители алтайской языковой семьи включали в себя группы, говорившие на тунгусо-маньчжурских языках. Народности северо-востока были представлены нанайцами, эвенками, чукчами и др., народности Западной Сибири — самодийскими племенами (ненцы, селькупы) и представителями финно-угорской языковой семьи (манси, ханты). Уровень социально-экономического развития сибирских народов также был различен. Чукотский этнос существовал практически в каменном веке. Формы патриархально-родового строя определяли уклад жизни хантов, манси, ненцев, эвенков. Буряты и якуты вели полуоседлый образ жизни и находились на пороге вступления в феодальную стадию своего развития. У сибирских татар был оседлый образ жизни, только их уклад соответствовал этапу развитых феодальных отношений. Среди всех народов безраздельно господствовало язычество, вера в природных духов, управляющих материальным миром. Христианство, ислам, буддизм практически не имели своих последователей на сибирских просторах, за исключением Западной Сибири, где некоторое распространение получил ислам. [19].

Московская власть именовала зауральские территории не иначе как «земля незнаема» или «страна без границ». Сведения о большой Сибири были скудными и черпались в основном из новгородских сообщений. Новгород же имел давние и плотные контакты с Югрой. С 1032 года летописи довольно часто упоминают о новгородских походах в Югру по Печорскому пути. Как минимум с XII века Югорская земля находилась в зависимости от Новгорода, а ее население платило новгородским боярам дань пушниной. После присоединения Новгорода к Московскому государству Югра также подчинилась династии Рюриковичей. В 1500 году московский государь Иван III стал именоваться князем Югорским, Обдорским и Кондийским. Его преемник Василий III в 1525 году официально принял в подданство России ненцев, о чем сообщает Жалованная грамота.

Отношения Москвы с сибирскими татарами имели не такой однозначный характер. Так, хан Тюменской орды Ивак в 1481 году напал в устье Донца на золотоордынца Ахмат-хана, противостоявшего за год до этого Московскому князю на реке Угре, и убил его. Ивак направил сообщение об этом великому князю Московскому и был щедро одарен им. Однако до более тесного сближения Москвы и Сибирского ханства дело так и не дошло.

После разгрома Иваном Грозным в 1552 году Казанского ханства и его присоединения к Московскому государству, встал вопрос о территориях, зависимых в прошлом от казанских татар, в том числе — и Сибирского ханства. Сибирский хан Едигер в это время воевал на южных границах своего ханства с казахами и войсками Кучума — сына бухарского хана Муртазы, также потомка чингизидов. В 1554 году Кучум совершил удачный поход на Иртыш, дойдя почти до столицы Сибирского ханства. Это поражение заставило Едигера искать союза с московским государем. В Москву явились послы, били челом, чтобы «царь белый, православный все сибирские земли