Иван Любенко - Тайна персидского обоза Страница 28

— Ну что вы! Зачем зря на себя наговаривать? Сорокалетний мужчина, так же как и двадцатилетний, мечтает найти под рождественской елкой барышню, но, в отличие от юноши, ему достается лишь… золотая табакерка. Вот и вся разница!

— Забавно! — не удержался от смеха Самоваров. — У вас прекрасное чувство юмора.

— Благодарю за комплимент. Вы единственный, кто заметил во мне что-то еще, кроме данной Богом внешности, — с наигранной обидой в голосе манерно вздохнула Анастасия, отчего моментально ожила крошечная родинка в ее открытом декольте. Самоваров с трудом отвел в сторону взгляд, и это обстоятельство не укрылось от взора искусительницы. — Мой муж не слывет ревнивцем, и потому я ангажирована почти на все танцы, и только вальс я оставила для него, однако он не обидится, если узнает, что я решила потанцевать с вами. — Она раскрыла веером висящую на кисти руки бальную записную книжку, изготовленную в виде пластин из слоновой кости, и что-то пометила крохотным свинцовым карандашиком.

Иван Авдеевич не успел опомниться, как невозмутимый, словно сфинкс, штабс-капитан, назначенный распорядителем танцев, тут же объявил вальс. Увлекаемый дамой, надворный советник закружился в безумном вихре, с трудом успевая за партнершей. Удивительно, но он хорошо помнил основные движения и, быстро освоившись, стал рассматривать Анастасию. Как же она была прекрасна! Ее завитые локоны, поднятые вихрем, слегка касались его щеки, и от этого прикосновения по спине бежали мурашки, и он, плененный давно забытыми ощущениями, все сильнее обхватывал узкую дамскую талию. Анастасия лишь слегка улыбалась и смотрела куда-то в сторону. И в тот момент, когда вальсирующие поравнялись с огромным, в человеческий рост зеркалом, Иван Авдеевич увидел в нем свое отражение, вернее сказать, это был не он, а некое разрумянившееся толстое существо, неуклюже снующее по залу с идиотски вздыбленным хохолком и одной подвернутой фалдой фрака, отчего другая напоминала хвост. Он сконфузился и почувствовал, что краснеет. «Господи, старый дурак, — пронеслось в голове, — выставил себя на посмешище!»

Музыка стихла, и Самоваров галантно повел даму к тому месту, откуда они начали танец. Им навстречу спешил расплывшийся в неестественно широком приветствии «рыжеусый таракан» Безлюдский. Впрочем, улыбался только его рот, а глаза, будто застывшие кусочки льда, казались неподвижными.

— А я вот собрался вальс с женушкой потанцевать, а меня опередили! — разведя руками, полковник наигранно изобразил досаду.

— Вы уж извините, Григорий Данилович, что без вашего разрешения имел честь пригласить…

— Да полноте, Иван Авдеевич, я ведь пошутил. Танцуйте на здоровье с Анастасией Филипповной сколько душеньке вашей будет угодно. Я, признаться, грешен перед ней — если не на службе, то за бильярдным или ломберным столом пропадаю. Так что оставляю свою ненаглядную половину на ваше, так сказать, попечение, а сам позволю откланяться — подходит мой черед дать бой непобедимому Арчаковскому. Так что, милая моя женушка, как говорится, поздно не жди — буду утром. Честь имею.

На этот раз штабс-капитан объявил полонез, и прямо перед Анастасией неизвестно откуда вырос незнакомый поручик, и пара незаметно скрылась за колоннами, оставив надворного советника в одиночестве.

— Предлагаю, Иван Авдеевич, хорошенько выпить и закусить! А то, я смотрю, Анастасия Филипповна со своими танцами вас совсем голодом заморила, — пошутил невесть откуда взявшийся полковник Игнатьев.

— С удовольствием приму ваше предложение, Родион Спиридонович.

— Водочки?

— Пожалуй.

— Ваше здоровье, Иван Авдеевич!

— И вам того же!

— Рыбку-то откушайте…

— Благодарю…

— Ну а теперь по второй, за победу!

— За славу России!

— А вот этот сырок осетинский — превкуснейшая, скажу я вам, закусочка…

— Да, недурственно…

— А помните, Иван Авдеевич, давешний разговор о поручике Рахманове?

— Ну да, конечно, — кивнул надворный советник.

— У меня имеются на этот счет некоторые соображения.

— Слушаю вас, — положив ломтик балыка на маленький поджаренный кусочек хлеба, Самоваров с удовольствием отправил его в рот.

— Ни для кого не секрет, что поручик в свое время по уши втрескался в вашу недавнюю партнершу.

— В Анастасию Филипповну?

— В нее самую.

— И что же? — накалывая кружочек колбасы, осведомился Иван Авдеевич.

— По этому поводу был у него неприятный разговор с ее супругом. Я бы даже назвал это ссорой. В общем, Григорий Данилович угрожал Рахманову, и сразу после этого Корней пропал.

— Позвольте полюбопытствовать: а откуда у вас имеются эти сведения? — повернулся в сторону собеседника следователь.

— От самого Корнея. Мы ведь дружили. Странно как-то все получилось…

— Что именно?

— Да его исчезновение. Ведь я видел его в тот день. Все было как обычно, он никуда не собирался, а потом его просто не стало.

— Скажите, Родион Спиридонович, а поручик Рахманов исчез задолго до прибытия золотого обоза из Тавриза или сразу после того, как подводы въехали во двор Интендантства?

— Простите?

— Видите ли, тогда же в Ставрополь прибыл фурштат, перевозивший золото и серебро, полученные по контрибуции из Персии. У одной из телег сломалась ось, и было принято решение сгрузить часть сундуков в соляной подвал. Но этим хранилищем заведовал Рахманов, а его в тот вечер нигде не могли найти, поэтому Рыжиков и сделал за него запись в складской книге.

— Ну как же, я все прекрасно помню… Мне ведь приходилось лично за всем следить — я же был дежурным по гарнизону.

— Вы? — Самоваров перестал жевать и уставился на полковника.

— Ну да, я. А что в этом удивительного?

— А кто был дежурным по Навагинскому полку?

— Сразу не вспомню, хотя… подождите-ка… по-моему, Гладышев. Ну да, он, царствие ему небесное, упокой его душу Господи! — трижды перекрестился Игнатьев. — А что касается Рахманова, то вы правы — Корней пропал сразу же после прибытия фурштата. — Полковник взял в руки графин с водкой. — Ну что, еще по одной?

— Я, пожалуй, на этот раз предпочту наливочку.

— Хозяин — барин.

— За отыскание убийцы моего друга! — поднял рюмку полковник.

— Мы его, Родион Спиридонович, с вами и так найдем. Несомненно. Я бы лучше выпил за здоровье вашей супруги Агриппины Федоровны.

— Признательно вам благодарен.

— Даст бог, все наладится, — кивнул надворный советник, потягивая маленькими глотками тягучий напиток. — Как она?

— Скучает, наверное, в одиночестве.