Дороти Лаудэн - Меж двух миров Страница 28

— Я тоже придумал, — восторжествовал Брайен. — «Голосуйте за маму!»

— О, Брайен! — Микаэла была очень тронута. — Это прелестный лозунг.

— А что вы имеете против такого лозунга: «Доктор Майк знает лекарство от недугов города!»? — Мэтью победно оглядел присутствующих. Но наткнулся на ошеломленный взгляд своей приемной матери и быстро смешался: — Ну, просто как идея.

Но Микаэла просияла:

— Мэтью, да это же великолепно. Я предлагаю: давайте не будем ломать голову, а просто используем все эти лозунги.

— Хорошее предложение, — поддержала Грейс и уже окунула кисть в одну из баночек с краской.

Спустя несколько часов все плакаты были готовы.

Но все их старания оказались почти что напрасными. Куда бы ни пришли доктор Майк и Дороти Дженнингс, никто не хотел вывешивать плакаты на своих домах. Только Грейс оклеила ими свое кафе.

Но, может быть, лучшего места для них нельзя было и придумать, чем это кафе, где в предвыборной гонке происходил самый оживленный обмен мнениями.

Во время обеденного перерыва Микаэла с детьми зашла туда пообедать. Разумеется, доктор Куин рассчитывала использовать эту возможность, чтобы перекинуться кое с кем из избирателей приветливым словом. Уже издали она увидела, что Джейк и Лорен Брей тоже воспользовались благоприятным моментом для своей пропаганды: они раскладывали по столам и раздавали листовки. Акция эта была несколько курьезной, поскольку сам парикмахер вообще не умел читать и писать.

Микаэла оглянулась в поисках Грейс. Но хозяйка кафе, судя по всему, еще не заметила, что мужчины развернули в ее заведении свою агитацию. Чтобы узнать стратегию партии своих противников, Микаэла взяла одну из листовок.

«Доктор Куин живет в грехе!» — было напечатано там большими буквами.

— Что это значит? — подлетела Микаэла к цирюльнику.

— Ну, мы же все знаем, что вы и Салли… — Сликер сделал недвусмысленный жест. — Все видели, как он выходил из вашего дома в самое разное время.

И на лице цирюльника появилась подлая ухмылка. Микаэла швырнула листовку на ближайший столик.

— Это неправда! Я никогда не делала ничего аморального и предосудительного. Не говоря уже о том, что моя личная жизнь никого не касается.

— Еще как касается! — Лорен Брей, как организатор избирательной кампании, загородил собой своего подопечного. — Бургомистр должен во всем служить образцом для вверенной ему общины. Но как только я представлю себе, какой пример вы даете для наших дочерей… — Он сделал пренебрежительный жест.

Неожиданно около приемной матери оказалась Колин.

— Ах! — негодующе воскликнула она, побледнев от гнева так же, как и Микаэла. — Неужто Джейк может служить образцом? Он пьет и даже читать не умеет!

— Тихо, Колин! — прервала Микаэла рассерженную девочку. — Это не наш уровень. Просто у них нет никаких аргументов, поэтому они и действуют таким образом. Мистер Сликер, — обратилась она к цирюльнику. — Я вызываю вас на открытые дебаты. Мы с вами в одно и то же время представим избирателям наши программы. И посмотрим, кому из нас будет что сказать в последующей за тем дискуссии — вам или мне!

Уже задолго до официально объявленного начала мероприятия церковь была заполнена до отказа. Никто не хотел пропустить словесную дуэль между доктором и цирюльником. А чтобы держать мероприятие в организованных рамках, священник вызвался вести дискуссию.

Он вышел перед собравшейся публикой, и взволнованный гул голосов сменился напряженной тишиной.

— Мы бросили жребий, кому из кандидатов предоставить первое слово. Выиграл мистер Сликер. Прошу вас, мистер Сликер, можете начинать.

Он указал цирюльнику на кафедру, предлагая ему занять место докладчика.

Микаэла воспользовалась этим моментом, чтобы осмотреться в зале. Женщин собралось не меньше, чем мужчин. В первом ряду сидели ее дети и миссис Дженнингс. В заднем ряду, у самого выхода, сидел Салли.

Брадобрей глубоко вздохнул.

— Дорогие граждане нашего города, — начал он свою речь. — Самое первое, о чем я позабочусь, — это чтобы в Колорадо-Спрингс провели железную дорогу.

Он сделал паузу, и, словно по договоренности, публика горячо зааплодировала.

Микаэла тут же попросила слова.

— Насколько мне известно, планы строительства новых линий уже утверждены. И Колорадо-Спрингс в них никак не значится. Я надеюсь, вы не собираетесь заниматься подкупом, чтобы добиться той цели, о которой только что сказали?

Сликер растерялся лишь на какой-то миг.

— Нет, я постараюсь убедить тех, кто отвечает за это строительство, — ответил он затем. — Разумеется, не только при помощи слов. — И он с ухмылкой сделал недвусмысленный жест большим и указательным пальцами правой руки. — Не важно, какими средствами я этого добьюсь. Все дело лишь в том, насколько мы сумеем соперничать с другими городами. Все, что нам для этого необходимо, — это активизировать туризм и завести в нашем городе еще несколько развлекательных аттракционов. Это обеспечит благосостояние всех без исключения.

— Но эти аттракционы привлекут в наш город еще больше игроков и преступников. А это как раз то, в чем мы нуждаемся меньше всего, — осадила его Микаэла, не обращая внимания на то, что слова ей не давали и очередь говорить была не ее. — А вот уж что нам действительно необходимо, так это школьный учитель и шериф. Все жители Колорадо-Спрингс должны чувствовать себя в безопасности, а наши дети должны расти и воспитываться в порядочной среде. Вот чего мы хотим.

— Кое-кто хочет и развлечений, — высказался Хэнк, попросив слова. — А я слышал, что вы собираетесь отменить проституцию и ввести запрет на употребление спиртного. Это правда?

Микаэла оглянулась за поддержкой в сторону Дороти Дженнингс. Глаза рыжеволосой женщины расширились от ужаса, поскольку в программе Микаэлы это были как раз те пункты, которые мужчины ни за что не примут.

— Ну, — неуверенно начала Микаэла. — Мне… я полагаю…

— Так как же? Ведь у вас во всем такие твердые убеждения! — Хэнк широко ухмыльнулся.

— Да, — начала Микаэла и захватила ртом побольше воздуха, — это верно. Я буду выступать против проституции и постараюсь по крайней мере ограничить потребление алкоголя.

Едва она успела договорить до конца, как люди стали отодвигать стулья и расходиться, ясно давая понять, какой резонанс вызвала ее программа. Итак, она угодила в ловушку! Возмущенный народ, казалось, не хотел удостоить ее даже взгляда, хотя женщины покидали церковь неохотно, лишь против воли следуя за своими мужьями.

Но всего этого кандидатка уже не видела. Глаза ее словно пеленой заволокло, она видела только, что в зале осталась Дороти Дженнингс да еще дети. Даже Салли исчез.