Джульетта Даймоук - Граф Вальтеоф. В кругу ярлов Страница 28

– Эдит была помолвлена со старшим сыном лорда Турин-Сингулеза, но он убит в вашей великой битве, так что теперь у герцога на ее счет новые планы. Она покорила многих рыцарей. – Она посмотрела на него с улыбкой. – Арнульф Фландерс делал ей предложение.

В этот момент ее внимание привлек Вальтер Гифаф, сидевший с другой стороны от нее, и Вальтеоф получил передышку для того, чтобы переварить все, что она ему рассказала, и он снова взглянул на девушку, которая так сильно занимала его мысли. Она говорила с графом Моркаром, но, вдруг, замолчав, взглянула в сторону Вальтеофа. Она приподняла бокал, улыбнулась ему своей медленной улыбкой и выпила вина. Ему показалось, или она действительно подняла этот бокал за него? Он взял свой бокал и намеренно поднял его, прежде чем выпить. Ее темные глаза остановились на его лице, и она почти сразу же отвернулась. И в тот момент, когда она смотрела на него, как будто огонь обжег его. Ему показалось, что он жил только для этого момента.

Пир продолжался, разговоры становились громче, играли менестрели, и шут Галлет заставлял всю компанию смеяться своим шуткам и кривлянью, но в чем-то это совершенно не походило на пиршество дома, в Англии. С одной стороны, пост ограничивал разнообразие блюд, впрочем, все равно обильных, а с другой, они открыли для себя, что нормандцы – любители выпить и вовсе не думают, что человек ест для того, чтобы насытиться, как считают, например, саксонцы. Сам Вильгельм показывал пример своей умеренностью, редко выпивая более чем одну чашу вина за каждым блюдом, и для Вальтеофа, которому представился случай напиться на дворцовом празднике, это казалось поведением трезвенника.

Наконец, столы были отодвинуты, и немного спустя герцогиня и другие дамы сели к огню, беседуя со своими гостями. Матильда подозвала Вальтеофа, так как его свободный французский давал возможность легко беседовать. Он старался не смотреть в сторону Эдит, стоявшую за стулом своей матери, но вдруг Матильда подвела его познакомиться к леди Аделизе. Так же, как и ее коронованный брат, она была высока и величава. «Властная женщина», – подумал он, и вежливо ответил на ее традиционное приветствие. Она чопорно и сдержанно представила свою дочь.

– Пойди, девочка, поздоровайся с графом Вальтеофом. Эдит подошла, и в каждом ее движении он видел грацию, зеленый шелк мягкими складками облегал ее тело, она застенчиво опустила глаза, и он поцеловал ей руку. В этот момент, держа ее руку в своей, чувствуя ее тепло, он, по легкому пожатию ее пальцев, окончательно осознал, что между ними существует некая связь. Неохотно он выпустил ее руку. Она подняла глаза и прямо посмотрела на него.

– Добро пожаловать, господин граф, – сказала она и снова улыбнулась своей медленной, таинственной улыбкой, и в этот момент он окончательно потерял голову. Даже Альфива, отдавшая ему свое тело, не возбуждала в нем таких желаний, какие подняла в его душе эта девушка одним взглядом ясных глазок, и он понял, что хочет получить ее в жены – ее, и никого другого.

Английские гости были приняты, как и предполагал Эдвин, с величайшим гостеприимством. Один день они должны были провести в Бомонд-ля-Роджер вместе с тамошним лордом и его сыновьями, а другой – в монастыре Бека, где Ансельм руководил школой, основанной Ланфранком, еще несколько дней – на соколиной охоте в обширных владениях Вальтера Гюиффара, забавные рассказы которого о ранних годах жизни Вильгельма открывали им его смелость и упорство, перед лицом опасности, которая могла бы устрашить любого другого.

Граф наслаждался этим гостеприимством, и даже Мэрлсвейн смягчился. Меньшие люди из их свиты смешались с другими, близкими им по положению, и Магнус Карлсон присоединился к темноволосому молодому человеку с тонким лицом и жестоким ртом. Звали его Ив де Таллебуа, и Ричард сообщил Вальтеофу, что у него сомнительная репутация и он известен тем, что забил своего пажа до смерти. «Два сапога – пара», – заметил на это Вальтеоф.

Для него же каждый день встречи с Эдит был прекрасным; он все больше и больше погружался в свою первую любовь, и для него самым главным сейчас было находиться рядом с ней.

Она всегда была в свите герцогини или со своей матерью, и хотя он часто перекидывался с ней словечком, это почти всегда было в обществе. Он был уверен в том, что она испытывает к нему какие-то чувства, так как всегда при входе в залу она первым делом искала его глазами.

Ночью, прежде чем заснуть, он думал о ней, о том, как хорошо было бы целовать ее уста, держать ее в своих объятьях. Боже, он жаждал эту девушку так, как ничего не желал раньше! Бодрствуя или во сне, он весь был наполнен этими грезами. Он подолгу разговаривал с ней в своих мечтах, но наяву случай все не представлялся, до тех пор, пока не наступила Пасха и весь двор не выехал в Фекам. Здесь находился герцогский дворец, расположенный перед монастырем, основанным герцогом Ричардом, а церковь аббатства считалась одним из самых прекрасных нормандских строений. Все жилища были переполнены, и он обнаружил, что ему и его спутникам отвели две маленькие комнатки на галерее. Он занял малую комнату и позвал к себе Торкеля, оставив Хакона, Ульфа и остальных бороться за два небольших тюфяка в крайней комнате.

Торкель обследовал апартаменты, почти полностью занятые кроватью:

– Принимая во внимание размеры этого огромного каменного дворца, наши комнаты больше подходит для пары кроликов.

– Дайте мне наши деревянные комнаты со всем теплом и комфортом, – рассмеялся граф.

Торкель взглянул на него с лукавством:

– Однако, мой господин, мне кажется, вы нашли здесь нечто, делающее ваше пребывание в Нормандии приятным. – Вальтеоф, смотревший в узкое маленькое стеклышко, служившее оконцем, удивленно развернулся, стараясь уловить выражение лица Торкеля, и затем поднял руки в знак признания.

– Надеюсь, никто этого не заметит.

– Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, мин хари. Она очень хороша.

– Разве нет! – Его лицо зажглось, и, видя это, Торкель внезапно почувствовал себя одиноким. Все еще глядя на своего господина, он спросил:

– И сердце этой леди свободно?

– Ее жених убит при Гастингсе, но она его мало знала. У меня нет возможности много говорить с ней, но я думаю… – он остановился.

Торкель сказал:

– Будь осторожен, Вальтеоф, друг мой. Мне думается, что только Вильгельм может распоряжаться собственностью Вильгельма.

В порыве увлечения неспособный видеть препятствие, Вальтеоф ответил:

– Когда придет время, я буду просить о ней короля. С чего бы ему мне отказывать? Разве ты не слышал вчера, как он предложил Эдвину свою дочь, леди Агату, в жены?