Генрих Майер - Дочь оружейника Страница 28

– Капитан, – сказал Рокардо. – Этот ров опаснее первого; он окружен палисадами и вода в нем грязная, он полон тины; невозможно переплыть его.

– Разве есть что-нибудь невозможное для Черной Шайки? Десять флоринов тому, кто переплывет ров и опустит второй мост.

Два или три человека вышли вперед и несмотря на холод, сбросили верхнюю одежду; потом, привязав к поясу веревку, сошли осторожно в воду, но тина и палисады не позволили плыть и они, видя верную смерть, вернулись назад. Рокардо и другой бандит, прозванный Прыгуном, придумали лучшее средство. Они нашли две большие лестницы, связали их вместе и перекинули этот воздушный мост через ров. Прыгун первый перешел на другую сторону, под градом стрел; за ним последовали другие смельчаки, из которых некоторые упали, по неосторожности или избегая стрел, и завязли в тине. Напрасно просили они товарищей вытащить их, те торопились исполнить приказания начальника и только смеялись над неловкими.

Добравшись до моста, бандиты разрубили цепь, придерживающую его. В это время осажденные бросали в них, кроме стрел, огромные камни. Однако мост опустился, и Черная Шайка бросилась к замку. Но массивная дверь была так крепка, что ее трудно было сломать. Отчаянное сопротивление еще больше бесило Перолио.

– Надобно покончить с этим проклятым гнездом! – вскричал он. – Я не намерен отступить перед горстью работников. Рокардо! Принесите сюда всю солому, сено и сухое дерево из сараев и ферм, обложите кругом эту развалину и зажгите.

– Ура! – заревела толпа бандитов, и приказание начальника было тотчас исполнено: груды соломы запылали со всех сторон, обхватив замок и огонь поднимался все выше и выше. Внутри раздались крики ужаса: кроме работников, в замке скрылись их семейства… Женщины и дети просили пощады, но разбойники отвечали им хохотом и усиливали огонь. В замке не было воды, и служители Шафлера должны были погибнуть страшной смертью. Победители, между тем, чтобы не вернуться домой без добычи, собрали хлеб и припасы, найденные в фермах, и подожгли остальные здания и пристройки, так что все владение Шафлера, еще поутру мирное и цветущее, превратилось в огромный костер, который окружали бандиты в черных латах, освещенные пламенем. Зрелище было страшное. Наконец, когда затихли стоны жертв и замок превратился в груду развалин, Перолио злобно захохотал и, подав знак к отступлению, поехал в обратный путь, оставив смерть и разрушение.

XV. Купцы

Письма Перолио произвели ожидаемое им действие. Когда Шафлер явился во дворец епископа, викарий принял его очень ласково, сказал, что монсиньор не здоров и не может его видеть, и объявил, что просьбу его нельзя исполнить по политическим причинам. Граф удалился рассерженным.

Через несколько дней ван Шафлера позвали к епископу, и на этот раз монсиньор Давид принял его сам, и так ласково, что можно было тотчас догадаться, что граф ему нужен.

Хитрый прелат успел найти себе приверженцев в Утрехте, где были не совсем довольны монфортским бурграфом, который обещал (также, как епископ) покровительство Максимилиана, окончание войны прежде зимы, уменьшение налогов; но о Максимилиане не было никаких слухов, налоги сделались тяжелее, и в городе был большой недостаток во всем, потому что неприятель прервал все сообщения его с другими голландскими городами.

При таком положении дел дали знать Давиду, что партия его хочет действовать в его пользу, но желает прежде, чтобы он объяснил свои условия. Епископ был озабочен. Он не хотел давать письменного документа, не зная имен и числа своих приверженцев, и потому надобно было, чтобы человек значительный, умеющий внушить доверие, прошел тайно в Утрехт и переговорил с начальниками партии. Давид вспомнил о графе Шафлере.

Однако при первых же словах епископа граф, не расположенный исполнять прихоти своего начальника, возразил, что подобное поручение не соответствует его званию и что он обязан служить своим мечом, а не хитростью. Тогда Давид обещал возвратить свободу Вальтеру, и молодой человек должен был согласиться на это условие. Он решил спасти отца Марии, даже рискуя собственной жизнью, потому что поручение было опасно.

Сопровождаемые Франком и Генрихом и переодетые фламандскими купцами, они въехали в Утрехт на маленькой тележке, наполненной кусками сукна и фланели, и оставили свой товар в гостинице, где наняли две комнаты в первом этаже.

Покуда Шафлер исполнял свое тайное поручение и объяснялся с приверженцами епископа, Франк и Генрих оставались в гостинице и ждали покупателей, которые не являлись.

Однажды Франк, оставшись один, сидел у окна. Мысли его блуждали далеко, как вдруг кто-то постучался в дверь. Молодой человек отворил, и в комнату вошла молодая красивая женщина, чрезвычайно смуглая. Она осторожно осмотрелась, заперла дверь и села у стола, на котором был разложен товар.

Франк, думая, что она хочет покупать, смутился, потому что без Генриха не знал, какую цену спросить за товар и как ему мерить. Однако он сказал развязно, как настоящий приказчик:

– Посмотрите, сударыня, все образчики и выбирайте, я не возьму с вас дорого.

Но молодая женщина посмотрела на него и сказала, улыбаясь:

– Вы играете очень хорошо вашу роль; кто вас не знает, может принять за настоящего купца.

– Разве я… – проговорил Франк, смущаясь.

– Вы не купец, точно также, как я не покупатель, – окончила незнакомка.

Молодой человек посмотрел на нее с беспокойством, боясь более за ван Шафлера, нежели за себя.

– Не бойтесь меня, – продолжала она, – я не желаю вам зла.

– У меня нет привычки пугаться без причины.

– Еще доказательство, мессир, что вы не купец. Я уже испытала вашу храбрость. Три дня тому назад я шла домой поздно вечером и ко мне пристали два пьяных солдата…

– Это были вы?..

– Да, вы избавили меня от опасности и даже не посмотрели, молода я или стара, хороша или дурна. Вы видели, что оскорбляют женщину, и спасли ее.

– Всякий порядочный человек сделал бы то же самое… Но зачем вы пришли сюда?

– Заплатить мой долг… Я пришла спасти вам жизнь.

– Никто, кажется, не угрожает мне, – отвечал Франк.

– Если вы тотчас же не выйдете из города, то через час будет уже поздно: вы будете во власти ваших врагов.

– Какие могут быть у меня враги? Я недавно в городе, и то для торговли.

– Вы не доверяете мне, а между тем время дорого. Слушайте меня. Мое звание не блестящее. Я пою песни и баллады то перед знатными, которые платят мне золотом, то на площадях, перед народом, который бросает мне медные деньги. Но все меня уважают, потому что находят во мне что-то сверхъестественное, и голос мой производит на всех впечатление. Моя мать, почитаемая колдуньей, научила меня петь. Я живу в маленьком домике, против ваших окон, и целые три дня наблюдаю за вами. Вы часто смотрите в окно, но верно не заметили меня.