За Морем Студёным - Дмитрий Китаев Страница 28

Денёк был пасмурный. Софрон брёл по людному торжищу. Он вёл разговор со здешним посадским жителем.

— Ходят слухи, — говорил тот, — что сегодня ночью лихие люди убили гостя Афанасия Васильева. И двор его пограбили, и сожгли!

— Я ж его сына знаю, Сашку! — взволнованно отвечал Софрон.

— Вот как! Тогда будем надеяться, что, Божией милостью, живым остался. Как бы то ни было, теперь староста со служилыми за душегубцев хорошенько возьмутся! Этот гость, Афанасий, был человек именитый, и повинностей никаких, говорят, не нёс.

Сквозь толпу, грубо расталкивая людей, пробирался вперёд отряд стрельцов. Их было много, каждый держал в руке пищаль. Они торопились.

Молодой купец напрягся. Ему сделалось очень страшно…

Накрапывал мелкий дождик. По двору ходили люди, что-то таскали. Под навесом галереи, за деревянными резными колоннами стоял Степан, с Никитой зверем. Купец облокотился на бочковатый столбец. На купце был узорчатый синий халат. Никита стоял в меховом плаще.

— У меня была корчма в Ярославле, — говорил Степан. Он всматривался в серую даль. — Хмельные напитки мне Афанасий отправлял из Холмогор. Доход от корчмы мы пополам делили. Там были и мои люди, и его. Много лет всё шло чудесно. Но потом, в городе новый воевода сделался — по извету отправил к корчме людей своих, и приставов, чтоб погромить её. А холопов Афанасьевых след простыл! Афанасий, я знаю — он это всё задумал! Я взял добро, и убежал в Астрахань, а оттуда — в Дербент. То раньше была земля персидского царя, а ныне, султана турецкого…

— Что же… говоришь, сжёг он усадьбу твою? И жену твою убил?

— Я не любил её, но… да. И погубил слуг моих верных!

— Ты ведь понимаешь, что лиходеев всех половят, однажды, — спокойно говорил Никита. — И тебя тоже приберут! К заплечному мастеру сначала отправишься, он будет тебя пытать. Потом выведут на площадь — и голову отрубят! Или на кол посадят.

— Понимаю, — нахмурившись, ответил Степан.

— Что будешь делать?

— Я уплыву отсюда. Навсегда.

— С нами… в Мангазею?

— Да.

…

Степан сидел за столом, и ел. К нему подошёл Софрон, и воскликнул:

— Знаешь, о чём люди говорят, Степан? Убили Афанасия Васильева! Скажи мне, уж не подсоблял ли ты как-то разбойным людям?!

— Прости, Софрон. Не стану с тобой этого дела обсуждать, — отрезал купец. Потом, он добавил. — Я скоро отправлюсь с Никитой за море.

Молодец вышел во двор, судорожно крестясь, и повторяя молитву. Навстречу ему шёл Иван. Софрон вскрикнул:

— Ваня! Степан, скорей всего, в злом деле замешан! А вместе с ним — и мы с тобою. Он за море уплывёт, а нас — будут пытать в темнице!

— Пущай Бог его судит, за все его дела. Я хотел тебе сказать — я отправляюсь в поход, с Никитой, и с товарищами — за соболиною пушниной, в град Мангазею.

— Что? А я куда?!

…На холме, в дремучей тайге, между большими тёмными елями, стоял одинокий бревенчатый скит.

В тесной хижине был монах. Длиннобородой седой старец в великой схиме — чёрной робе с белыми крестами, и надписями — молился перед небольшой иконкой, стоя на коленях:

— Тебе, Богу и Творцу моему — в Троице Святей славимому Отцу, и Сыну, и Святому Духу поклоняюся, и вручаю душу, и тело мое! И молюся — Ты мя благослови, Ты мя помилуй! И от всякого мирскаго, диавольскаго, и телесного зла избави! И даждь в мире, без греха, прейти день сей! В славу Твою — и во спасение души моея! Аминь, — инок осенил себя крестным знамением.

Он вышел на свежий воздух. Погода была прохладная, но приятная. Сев на пенёк, монах взглянул вдаль — с холма была видна бескрайняя водная гладь. Он заметил там, на море, два кораблика. Оставив позади устье реки, они уплывали вдаль — на север.

[26] Плундры — короткие и мешковатые брюки, популярные в XVI–XVIII вв.

Глава 4. Ветер дует с юга

По бурному серому морю, вздымавшемуся из раза в раз волнами, стремительно плыл вперёд толстобокий коч. Он скрипел, и покачивался, его большой квадратный парус полнился ветром. Корабль шёл уверенно. Спереди, вдалеке, плыл коч побольше — кормщиком там был Никита Зверь. С ним был Истома — указывал судну правильный путь — а ещё другие бывалые мореходы. Справа по курсу, далеко на горизонте, тянулась рваная полоска чёрных скал, и каменистых серых отмелей.

На малом корабле находились уже давно знакомые товарищи, кроме Михаила. Купец остался в Архангельске, чтобы потом, к концу лета, воротиться в Вологду.

Ветер был сильный. Свинцовые тучи изредка сыпали каплями. Капли летели в лицо товарищей, Степана, Фёдора, Софрона и Ивана, усевшихся на бочках, друг возле друга, в кругу — на ледяном ветру кутаясь в тёплые накидки. Неподалёку, по палубе, ходили двое — дёргали за толстые верёвки, идущие к парусу. Иван, склонившись, перебирал пальцами ожерелье из бирюзовых бусин, и большую костяную фигурку. Степан, завернувшись в меховую шубу, рассказывал товарищам историю:

— В Дербент я ходил в прошлом году…

Позади уплывали вдаль белокаменные башни Астрахани. Степан с другими купцами сидел в небольшой торговой ладье, под парусом. Ладья шла по Волге к Хвалынскому морю…

— Куда собрался? — Степан прицепился к плывшему с ними иноку. Монах сидел в чёрной робе, из-под чёрного капюшона был виден низ лица. Парень был молодой.

— Не твоё дело. Отстань! — раздражённо ответил молодой чернец низким голосом. В руках он держал небольшую книжку.

— Что, тяжело жить на белом свете?! — усмехнулся купец. — Решил от невзгод убежать — сначала послушником сделаться, а потом за море уплыть? Не поможет!

— Нет. Я в деревне жил — и всё было чудесно. Но потом, Господь призвал меня праведности искать среди неправедных! В странах восточных, средь агарян… Ты ищешь блаженства земного, а я — вечного. Смотри, ещё веру христианскую позабудешь ради прелестей сего мира!

Другой купец подошёл,