Сергей Бортников - Добро пожаловать в Некрополь Страница 29

Увядшие цветы после этого выбросили в мусор, а одну коробку конфет на всякий случай передали на экспертизу в столицу.

Пришедший через несколько дней по телетайпу ответ поразил и ошеломил всех участников этой истории: в «Птичьем молоке» был обнаружен неизвестный нашим специалистам яд замедленного действия. Принимавший в день по 2–3 таких конфетки человек уже через неделю неминуемо становился инвалидом, а на 20-й день и вовсе отправлялся к праотцам! Причём обнаружить следы отравления в организме покойника было практически невозможно — малые дозы, сделав своё дело, мгновенно выводились из организма! Подобными свойствами обладал яд японских ниндзя, добываемый из зелёного чая «Гёку-ро», но и он оказался гораздо менее токсичным.

Как в безобидные кондитерские изделия попала смертоносная начинка, поручили установить младшему лейтенанту Ковальчуку.

Старший Ковальчук с Туром тем временем продолжали наслаждаться нахлынувшей на них славой. О выступлении в НИИ стало известно местному партийному активу, который решил задействовать ветеранов в благородном деле патриотического воспитания молодёжи и составил график их встреч с трудящимися района на целую неделю вперёд.

Коллектив строителей турбазы в этом списке оказался на одном из первых мест. Его руководитель — Юрий Галаберда — лично пригласил Ивана Ивановича посетить вверенный ему объект в последний рабочий день недели — пятницу.

На улице было тепло, даже жарко, поэтому встречу решили провести не в душном вагончике, как планировалось изначально, а на лоне природы.

Рабочие сидели прямо на траве, а Ковальчук с Туром стояли в центре круга и, дополняя друг друга, вспоминали события далёких дней.

— Так что, дорогие друзья, — спустя полчаса начал «закругляться» полковник, — кто знает, может быть, где-то здесь, прямо под нами, действовала фашистская лаборатория, место нахождения которой органы госбезопасности пытаются установить на протяжении последних 25 лет! Всё! Спасибо за внимание!

Начальник строительства первым захлопал в ладоши. Бурными аплодисментами его поддержали каменщики и плотники, штукатуры и монтажники.

— А теперь разрешите мне от имени нашего трудового коллектива преподнести дорогим гостям в подарок картину молодого волынского живописца, всего лишь два года тому назад закончившего художественную школу в Луцке. Встань, Саша!

Невысокий, щупленький молодой человек с маленьким обветренным и смуглым лицом, смущаясь, поднялся со своего места и начал раскланиваться во все стороны.

— Запомните его фамилию — Валента. Вскоре этот парень, пришедший к нам подсобником всего на один летний сезон, обретёт всемирную известность… Да-да… Я в этом нисколько не сомневаюсь!

— Спасибо… — растроганно пробормотал Иван Иванович, принимая полотно, написанное в необычайно ярких, жизнеутверждающих тонах, особой, оригинальной авторской техникой.

— Оркестр, туш! — шутливым тоном скомандовал Галаберда и затянул: — Па-па-ра-па-ра-па-ра-па!

Его дружно поддержали подчинённые.

— Виктор Гаврилович, иди сюда, будем принимать наших гостей в почётные строители!

Но из круга никто не вышел.

— Прокопчук! Где ты? — требовательно повторил начальник.

Строители вертели головами по сторонам, пытаясь найти прораба так называемых «шабашников», но того и след простыл.

— Ладно, — не стушевался Юрий Абрамович. — Дайте кто-нибудь свою каску… Мы можем начать обряд и без него.

Для установления истины младший лейтенант Ковальчук первым делом посетил кондитерскую фабрику. Главный инженер предприятия долго вертел в руках коробку и в конце концов авторитетно заключил:

— Да, упаковка моя. Но бирки с датой и сменой, изготовившей продукт, которую мы обычно клеим с тыльной стороны, почему-то нет.

Тогда Иван сорвал контрольку.

— А конфеты ваши?

— Сейчас попробую.

— Стоп! Лучше этого не делать. По внешнему виду нельзя определить, произведены они Луцкой фабрикой или какой-нибудь другой?

— Нет, конечно… Хотя… Мне надо посоветоваться с технологом. Дело в том, что автомат выдаёт изделия одинаковой массы, плюс-минус несколько грамм. А те, что в вашей коробке, кажутся мне немного большими…

— Прекрасно. Я пойду с вами.

— На производство нельзя. Подождите в моём кабинете. И дайте мне для сравнения одну конфету.

— Берите. Но не вздумайте пробовать её.

— Почему?

— Секрет фирмы. Впрочем, можете ослушаться, если не хотите жить.

Инженер не заставил себя долго ждать.

— Ну, что вам сказать, товарищ младший лейтенант? Сто процентов гарантии дать, конечно, не могу, но 99 — точно: не наши это цукерки![56] Разброс по весу достигает 20 процентов, похоже, их клепали вручную — никакая машина не может так ошибаться.

— Спасибо. Вы мне очень помогли.

— Конфетку-то свою отравленную, ради бога, заберите.

— Что, страшно?

— А как вы думаете?

Доложив начальству результаты своего визита на кондитерскую фабрику, Ваня стал собираться в Шацк. Именно там находился кооперативный магазин, в котором директор филиала НИИ, по его собственному утверждению, купил «Птичье молоко».

За прилавком кондитерского отдела скучала, посасывая «Барбариску», совсем юная толстушка лет восемнадцати, по всей видимости, недавняя выпускница даже не техникума, а какого-нибудь училища, которых только на Волыни не один десяток.

— Скажите, вы одна трудитесь в этом отделе?

— Нет, нас двое, — не вынимая леденец со рта, промямлила продавщица. — Я и Зинаида Евгеньевна.

— И кто из вас работал пять дней тому назад?

— Я. Мы — по неделе, завтра меняемся.

— Имя у тебя есть?

— Конечно. Зоя. А вы?

— Я — Иван. Для тебя — младший лейтенант Ковальчук.

— Опочки! Мы с вами однофамильцы!

— Прекрасно… Давай, напрягай мозги, сестрица. У тебя есть такие конфеты? — он достал из портфеля коробку и положил на прилавок.

— Были.

— Что значит «были»?

— Были да сплыли, они долго не задерживаются. А вы милиционер, да?

— Хуже. Я из КГБ.

— Вот это номер! У меня там ни одного знакомого нет.

— Теперь будут.

— Класс!

— Директора НИИ знаешь?

— А що такэ НИИ?

— Понятно… Этот человек, — Ковальчук достал фото из досье учёного, которое конторские спецы увеличили в несколько раз, — покупал у тебя аж пять коробок!

— Я столько в одни руки не даю.

— А ты приглядись, может, кто-то просил тебя обслужить его или просто дал команду сверху.