Евгений Рогачев - Рогнеда. Книга 1 Страница 29

Рогнеда опустила глаза, почувствовав, как щеки наливаются краской. Знала она, догадывалась, что не пустая уже, а в чреве ее новая жизнь зарождается. От того томление в душе было, и страх смешивался с любопытством. Боярин, видно, и сам о том прознал, потому и не дал ей умереть, а к жизни возвернул.

— Не достойна я, — сказала, чтоб только не молчать.

— Достойна, не достойна — о том мне судить. — Боярин помолчал, прищурил глаза, по-другому взглянул на девушку. — О том, что видела в подземелье — забудь и из головы выкинь. Как будто и не было ничего, а привиделся тебе сон сказочный. Ну, а если сболтнешь кому, и я о том прознаю — до конца дней своих света белого не увидишь. В том слово мое крепко! — Боярин понизил голос, наклонился через стол. — Запомни: ты единственная, кто не нашего рода, прознавшая о сем кладе. Тайну эту мы храним свято и никого туда не допускаем. Но, видно, так Богу угодно, чтоб ты тоже о том прознала. Но о предупреждении моем помни. Все поняла?

— Да, батюшка, — Рогнеда кивнула головой, вновь увидев перед собой россыпь драгоценных камней.

— Тогда ладно. — Василий отвалился от стола, откинулся на резную спинку стула, зевнул. — А теперь ешь, да поторапливайся. Время позднее, почивать пора.

Прошло три дня. Рогнеда почти оправилась от постигшего несчастья и только временами вздрагивала во сне. Но это происходило все реже и реже.

Теперь она часто прогуливалась по двору. Иногда ловила на себе завистливые взгляды или какая-нибудь старуха при виде Рогнеды возьмет, да и подожмет презрительно губы. Девушка этого не замечала, а молча проходила мимо, слыша за спиной, как шепчутся завистники. Сзади неотлучно следовали два могучих холопа, поигрывая плетьми из воловьей кожи. Их приставил боярин, и теперь они следовали за Рогнедой, куда бы та ни пошла. Сам боярин на следующий день опять куда-то пропал, и Рогнеде стало скучно. К опеке боярина уже привыкла и со своей долей почти смирилась. Однажды подумала, что права была Софья, царствие ей небесное. Время все лечит. Но нет-нет, да и кольнет на дне души острие своенравия и захочется опять на свободу. Туда, где она одна вольна распоряжаться своими поступками, а не жить по указке грозного боярина.

Устав гулять, подолгу стояла у окна, наблюдая за дворовой жизнью. В один из дней, с высоты терема заметила, как во двор въезжает груженая телега. Проехав весь двор, остановилась возле амбара. Оттуда выскочили два холопа и стали споро разгружать ее. Возница слез, подошел к лошади, подправил подпругу. Что-то знакомое уловила Рогнеда в облике возницы. Присмотрелась, и тут же сердце заколотилось, запрыгало в груди, готовое выскочить. Это был Ульян. Он. Тот, про которого она почти стала забывать.

Ноги сами вынесли на улицу, и она поспешила через весь двор. Стража тут же прилепилась за спиной. Посередке двора Рогнеда опомнилась, повернулась, строго велела:

— Отойдите прочь! Нечего за мной везде ходить. Не сбегу я, не бойтесь.

— Не велено, — лениво ответил один, глядя мимо Рогнеды, в пустоту.

— Кем не велено?

— Боярином, — ответствовал другой. — Ты уж не взыщи, но нам своя голова дороже. Ежели что, то боярин не помилует.

— Ну и леший с вами!

Ульян замер, услышав за спиной торопливые шаги, и Рогнеда заметила, как напряглась у юноши спина. Нашел в себе силы, медленно обернулся, встретился с ней глазами, но тут же опустил взор. Девушка подошла, встала рядом, не зная, что и сказать, только теребила край платка. Все слова вмиг куда-то пропали, будто онемела разом. Наконец Ульян, не поднимая глаз, проговорил:

— Тебе чего… боярыня?

— Не дурачься. Какая ж я тебе боярыня, — досадливо сказала Рогнеда. Не это хотела она услышать от Ульяна.

— Аль ты меня обидеть хочешь? Так это зря. За то время, что мы не виделись, столько всего произошло со мной, что на все обижаться и двух жизней не хватит. Не то, что моей одной.

— Тебе видней! — Ульян обошел лошадь, похлопал по холке, проверил и так натянутую подпругу. — Ехать мне надо. Евсей мельник не помилует, если запоздаю.

— Успеешь. — Рогнеда подошла ближе, украдкой оглянулась на приставленных воинов. Те, видя, что боярыня на виду, о чем-то судачили друг с другом. Рогнеда повернулась к Ульяну, притянула за подол рубахи, проговорила вполголоса: — Как стемнеет, придешь к дальнему амбару. К тому, что в стороне стоит. Приходи, не бойся — барин в отъезде.

— Кто ж меня на подворье оставит, да на ночь еще? Стража найдет — тут же и прибьет, как татя.

— Ты уж найди как. Извернись что ли, да схоронись где не то! — И добавила чуть слышно: — Приходи, не пожалеешь. Я тебе важное что скажу. Да и соскучала я — сил больше нет. Придешь?

Ульян кивнул головой. Затем взял в руки вожжи, вскочил на телегу.

— Но-о, сквалыга старая!!! — крикнул, понукая лошадь, и медленно выехал со двора.

Рогнеда еще немного постояла, развернулась и пошла обратно в дом.

— С кем это ты разговаривала? — спросил один страж, вытягивая голову вслед Ульяновой телеги. — Знакомец что ли?

— Тебе какое дело? — огрызнулась Рогнеда. — Знай свое место, да ходи вслед, как боярин велел. А будешь словесами разбрасываться — пожалуюсь на вас боярину, что докучаете глупостями разными.

Стражник обиженно засопел, но с расспросами больше не лез, только незаметно подтолкнул своего товарища. Тот понятливо кивнул.

За всеми испытаниями, выпавшими на долю Рогнеды, она и не заметила, как на Борисов опустилась осень. Склизкая, с ветрами да с дождиком. Днем еще жарило по-летнему, но к вечеру заметно холодало. По велению ключника Матвея в доме стали изредка протапливать, чтоб выгнать сырость из темных углов огромной усадьбы.

Вот и сегодня, как только стемнело, заморосил мелкий дождь, да поднялся ветер, раскачивая вековые липы. Дождавшись ночи, Рогнеда сторожко выглянула в коридор. Увидела, как на другом конце со свечой в руке спускается Матвей. Вот пламя растаяло в темноте коридора, и девушка, накинув плат, тихо, мышью заскользила к тайному ходу, который вел на заднюю часть двора. Обычно он запирался, но днем Рогнеда его отперла, с трудом вытащив огромную щеколду.

Дверь открылась тихо, без скрипа, обнажив темный зев осенней ночи. Донесся звук раскачивающихся деревьев, да непонятный скрип. Рогнеда перекрестилась и вышла в ночь. Вдоль тына прошла к условленному месту. Спрятавшись под маленьким козырьком, замерла — вся обратившись в слух. Было так страшно, как в тот момент, когда очнулась в подземелье боярского дома, на россыпи драгоценных камней.

— Давно ждешь? — Внезапно раздалось над самым ухом.

Рогнеда вздрогнула, обернулась. Узнав Ульяна, облегченно привалилась к стене.