Вольф Серно - Тайна затворника Камподиоса Страница 29

«Странная вещь, – сказал он, обращаясь ко мне, когда я подошел поближе. – Возьми хоть песок, хоть море, возьми огонь или воздух – каждый из этих элементов в каждый из моментов находится в состоянии чисто случайном, не более того».

«Случайное состояние? Что это такое?» – не понял я.

«В основе всего лежит материя, – ответил он. – Она не обладает никаким первоначальным состоянием, она – бесформенное Ничто, которое мы называем Prima materia – первичная материя, и это Ничто способно изменяться в любой момент.

«Что-то сильно запахло философией», – сказал я недоверчиво.

«А так оно и есть, – кивнул Конрад Магнус. – Древнегреческие натурфилософы считали, что все превращения в природе проистекают исключительно с Божьей помощью, то есть рождаются они с небесного соизволения, чтобы обрести свое химическое состояние, если тебе так понятнее. Поскольку мы мысленно связываем превращения этого Ничто в Нечто с восхождением по ступеням совершенствования, в конце – или вверху – этой лестницы находится самое дорогое вещество – золото!»

«Если я вас правильно понял, – сказал я чуть погодя, потому что мне потребовалось некоторое время, чтобы разложить сказанное им по полочкам в собственном мозгу, – то море, которое мы видим перед собой, – это потенциальное золото?»

«Как и песок, воздух, огонь или любая смесь этих элементов», – ответил Конрад Магнус.

«Верится с трудом, – сказал я, поразмыслив. – Кто мне докажет, что из капли влаги можно получить пылинку золота?»

«Все тайна – в семени, которое следует извлечь из каждого из этих веществ, чтобы дать ему вызреть в другом веществе, ибо в теории только так и можно получить золото».

«Так почему же вы не воплотите ваши теоретические познания в жизнь?» – спросил я, потому что, будучи юристом, привык проверять теоретические предположения возможностью их практического применения.

«Этим и занимаются алхимики вот уже несколько веков, – улыбнулся он и снова поднял руку с песком, – поскольку то, что мы ищем, но не нашли по сей день, – это средство, чтобы запустить этот процесс. Мы называем его „философским камнем“.

«А не искушаете ли вы тем самым Господа нашего?»

«В принципе нет, потому что, если бы Господь пожелал, Ему ничего бы не стоило бы превратить песок в золото – или показать, как это делается, тому, кого он выберет».

«Ага, – сказал я. – Вы, значит, просто-напросто подглядываете за Господом нашим, стоя у Него за спиной. Хотите понять, как Он это делает. А не слишком ли вы к Нему приближаетесь?»

Когда я сказал это, он взглянул на меня с некоторым сомнением.

«Говорят, будто мы, алхимики, всегда стоим одной ногой в костре, – ответил он, – потому что многие люди считают наш научный поиск шарлатанством и отвергают его. Но изучение природы не может вестись с оглядкой на то, что кому-то кажется, будто наш путь познания не соответствует Божественным предначертаниям. Тому, кто боится подобных суждений, науку вперед не двинуть».

«Мне эти проблемы понятны, – кивнул я. – Ты не обижайся, что я переспрашиваю, но все это для меня все же ново. Пожалуйста, продолжай свой рассказ».

– М-да... – магистр зевнул, потирая глаза. – Вот так мы с ним и подружились.

– Но сейчас ты свой рассказ прервешь, – сказал Витус, – и выпьешь еще одну кружку с отваром ивы.

Однако выяснилось, что магистр уже заснул.

Проснулся он на другое утро и первым делом объявил, что желает продолжать рассказ. Витус не возражал. Внимательно обследовав магистра, он, к своей радости, отметил, что пациент явно на пути к полному выздоровлению.

– Прошло совсем немного времени, и мы с Конрадом Магнусом начали проводить вместе все вечера, – рассказывал магистр. – Мы часами вели дискуссии о Боге и мире; одновременно Конрад Магнус экспериментировал со своими пробирками, тиглями, колбами и другими сосудами из стекла или металла. Приятный он был человек и отменно вежливый, а знаниями обладал огромными. При этом держался скромно, в общении был мягок, он и мухи не обидел бы...

Однако некоторое время спустя люди стали судачить на его счет. Сначала втихомолку, у него за спиной, а потом нагло, в открытую, осуждать и бранить его. Конрад стал мишенью для разного рода насмешек и подвергался самым немыслимым оскорблениям, какие могут прийти в голову невеждам: «колдун», «пожиратель детей», «вампир», «еретик» и тому подобное – все это ему приходилось слышать и молча сносить. И это еще не самые страшные оскорбления в его адрес... А все потому, что он занимался опытами, для них непонятными. Особый гнев горожан он навлек на себя, когда однажды на площади перед ратушей пустился с горожанами в спор о том, какой формы Земля. Оглядываясь сегодня на события тех дней, я уверен, что его просто-напросто спровоцировали, но тогда мы с ним об этом не догадывались. Спокойно, как он вообще привык рассуждать, Конрад повторял, что, по данным ученых, не Солнце вращается вокруг Земли, а Земля, как одна планета из многих, вращается вокруг Солнца. В глазах толпы это было богохульством. Люди высмеивали его, требовали, чтобы он заткнулся. Я, конечно, вступился за него. В конце концов он говорил только то, что я уже знал давно и никакому сомнению не подвергал.

«Послушайте, люди! – взывал я к ним. – Будучи жителями нашего прекрасного города, вы, как и я, не раз и не два видели Геркулесов столп с моря, не так ли?»

«Ну, и что? – недоумевали они. – И что с того?»

«Тогда вы не могли не заметить, что даже в ясную погоду издалека видна только вершина этого маяка, а нижней его части не видно».

«Ну, и что? – опять недоумевали они. – Что с этого?»

«Да как же вы не сообразите! – крикнул я в ответ. – А то и означает, что наша Земля и в самом деле напоминает шар!»

В ответ люди расхохотались. Тут мой взгляд случайно упал на девочку, забавлявшуюся деревянным шариком. Я взял у нее шарик и левой рукой высоко поднял его.

«Вы видите, что я имею в виду! – воскликнул я и поднял над шаром кончик моего указательного пальца. – Так, как вы стоите, вы можете увидеть только кончик моего указательного пальца. А другая его часть от ваших глаз скрыта! Причина самая простая: форма шара скрывает большую часть моего пальца от ваших глаз. А вот будь у меня в руках не шар, а диск, вы видели бы и верхнюю, и нижнюю части пальца. – Я торжествующе оглядел толпу. – Точно то же самое мы видим и в случае с Геркулесовым столпом. С моря видна только верхняя часть маяка, потому что Земля – это шар!»

Я надеялся, я рассчитывал, что по крайней мере после этого меня поймут и поддержат. Но ответом мне было ледяное молчание.

А через некоторое время прямо-таки взорвался худощавый старик.