Истории, написанные при свече - Людмила Вячеславовна Федорова Страница 29

Только Кит стоял в сторонке и, что было для него, смешливого, любящего шутки беззаботного мальчишки-отрока, совсем непривычно, не смеялся над комическими куплетами, а с грустным задумчивым видом закрыл свои зелёные глаза и качал головой…

Когда Ульрика закончила, то лёгким движением руки откинула за спину свои длинные красивые пепельные блондинисто-жемчужные кудри и спросила:

– Ну, как, Франсуа, я не опозорилась? Тебе понравилась?

– Очень! Это выло волшебно! У тебя не только хорошие музыкальные данные, но и такое хорошее мило чувство юмора! Ну, честно, очень мило и смешно, с удовольствием послушал! Я не понимаю, как можно не замечать того, какой ты чудесный человек! Сам не пойму, чем ты меня зацепила, но что-то в тебе трогает, впечатляет, какое-то неповторимое женское обаяние… – восторженно сияя, восклицал Франсуа…

Но тут Кит напомнил о времени, и Франсуа, галантно раскланялся и сказал:

– Когда я приду к тебе с твоим новым платьем-шедевром, который мы готовим к твоему триумфальному балу, мы ещё поговорим, и, я надеюсь, ты сыграешь и споёшь мне ещё что-нибудь столь мило и весёлое, как сегодня…

… Франсуа и Кит пришли домой и сели за работу, когда Кит с недовольством в зелёных глазах слегка насупился и тихо сказал:

– Хм, Франсуа, конечно, это не моё дело, я ещё не дорос, чтобы тебе в таких вещах советы давать, но я тебя, как старшего братика, прошу: давай, пока не поздно, смотаем удочки во Францию. Что-то уж больно странно ваша «дружба» с королевой как-то не похожа на просто дружбу, а на такое галантное ухаживание кавалера за дамой. И, ой, боюсь, уже палёным запахло, потому что если его величество Хлодвик-Карл Ротенбургский, узнает всё это, то так разозлиться, мало ни тебе, ни королеве не покажется…

Франсуа стыдливо опустил взгляд ясных светло-тачных глаз в пол и тихо стеснительно ответил:

– Знаешь, Кит, братик милый, я и сам запутался, что это такое между мной и Ульрикой, вроде, просто дружба, а, вроде, и чувство у меня такое возникло к ней…, Ну, тебе ещё не понять, чуть-чуть ты не дорос, но когда-то тоже поймёшь. Ты восхищён дамой, тебе хочется общаться с ней, ты не замечаешь её недостатков, а видишь только достоинства, тебе так хорошо, что ты живёшь наяву, будто в сказочном прекрасном сне и никак не можешь проснуться. Я сам не всё понимаю о нас с Ульрикой, что это было между нами, но зацепила меня она, ничего не могу с собой сделать…

… И, вот, наконец-то настал день долгожданного бала…

Все во дворце уже с утра начали свои приготовления, ведь это был очень важный бал в честь годовщины коронации короля Хлодвика-Карла Ротенбургского, на бал приедут знатные гости и важные послы из разных европейских стран, не говоря уж о том, сколько знатных семейств Германии будут присутствовать на этом балу. А Ульрика ждала это событие не только из-за его важности для страны, но и для себя.

Она верила, что план, который предложил ей Франсуа с созданием ажиотажа вокруг юной королевы, её бала-триумфа, из-за которого её муж изменит своё хладнокровие и равнодушие к Ульрике на какое-то более тёплое, обходительное и уважительное отношение, сработает.

… Тут служанка зашла в будар юной Ульрики и почтительно промолвила:

– Ваше величество, я принесла вам от вашего кутюрье Франсуа Жаккара платье, что вы заказывали и ещё он просил передать вам эту записку. Будут ли какие-то приказания, ваше величество?

Ульрика от волнения побелела, как фаянс, губки слегка посинели, глаза голубые округлились, она схватила записку, где корявым подчерком чернилами было написано: «Милая Ульрика, передаю тебе этот новый шедевр швейного искусства, в котором ты будешь блистать сегодня на балу и без сомнения, ослепишь своей красотой. В прошлый раз, когда мы мило по-дружески общались, ты затронула самые чудесные струны моей души своим богатым внутренним миром и неповторимым обаянием юности и женственности. Я не пришёл с платьем сам, чтобы сегодня сделать тебе ответный сюрприз, ведь ты привыкла видеть меня простым портным, который выполняет свою работу, и стал твоим лучшим другом. Сегодня же я хочу предстать перед тобой на балу, как истинный благородный кавалер, который будет, хотя бы не в полной мере, достоин, танцевать с тобой. Твой преданный друг Франсуа».

Ульрика обрадовалась, как не радовалась никогда в жизни и ответила служанке:

– Да, Диана, указания будут. Созови, пожалуйста, всех моих личных служанок, чтобы они помогли мне облачиться в то роскошное бальное платье, что сшил кутюрье, и подобрать обувь, веер и украшения к нему, а так же цирюльника, чтобы сделал мне бальную причёску…

Молоденькая служанка ушла со словами:

– Уже спешу выполнять ваши указания, ваше величество…

Тут же собрались служанки и начали облачать Ульрику в сложный наряд…

Новое платье Ульрики из дорогого так изысканно струящегося шёлка изумрудного цвета состояло из настолько пышной юбкой, что на неё было трудно положить руки, лифа с глубоким вырезом лодочкой, который был расшит тончайшим золотым кружевом и трёхметрового роскошного шлейфа из такого же тонкого золотого кружева, что и на лифе с декольте! Тут же служанки надели Ульрике бальные изящные туфельки и шикарный гарнитур из изумрудного и жемчужного колье и крупных изумрудных серёжек. А цирюльник поспешил сделать молодой королеве роскошную высокую причёску из её длинных красивых пепельных блондинисто-жемчужных волос и вставить в причёску золотую диадему с жемчугом…

Когда все увидели Ульрику в таком прекрасном обличии, то замерли в полной тишине от небывалого восторга! Ничего более восхитительного никто из них не видел, казалось, сейчас своей красотой она затмевала самую Елену Троянскую и мифическую Афродиту. Казалось, что это стоит неземная сказочная нимфа, но никак не простой человек, наша скоромная Ульрика.

Ульрика внимательно рассмотрела в серебряном большом зеркале себя и с радостным восторгом и волнением подумала: « О, да, Франсуа просто гениальный кутюрье, он умеет преображать! Как и в прошлый раз, он сделал меня снова другим человеком, из простушки превратил меня чуть ли не в саму царицу Савскую или Клеопатру! Ох, берегись, Хлодвик-Карл, старых козёл с седой бородой, ты меня ещё такой не видел, и уж точно приревнуешь, не останешься равнодушным, попытаешься как-то расположить меня к себе, или, если останется прежним, точно потеряет всяческое моё уважение…».

Тем временем готовилась к балу и высокомерная кронпринцесса Фредерика-Берта. Она только успевала грубо приказывать своим бедным взмыленным служанкам то чистить до сверкающей белизны жернова и вставки из белоснежного шёлка, то потуже затягивать её в корсет и одевать