Равенна: забытая столица эпохи «темных веков» - Евгений Викторович Старшов Страница 29

(«Цепи, бичи, палачей, и пламя, и истязанья // Смог Лаврентий одной верою препобедить. // Эти даренья Дамас с мольбой к алтарю повергает, // Страстотерпца сего славной заслуге дивясь»), папа Лев I (390—461 гг., на кафедре с 440 г.) – проповедь; еще из Равенны дошла до нас проповедь, ошибочно приписываемая Петру Хрисологу, 4 проповеди Блаженного Августина, 3 – св. Мартина Турского (316—397 гг.). Но гаже всего читать поэта Пруденция (348 – после 405 гг.), по льстивому стихоплетству которого, изжариваемый заживо на железной решетке Лаврентий якобы пророчески предвозвестил правление Феодосия, который, как вождь и раб Божий, «не допустит в Риме гнусного идолослужения» (это мнение Миня и Цветкова приводит Е.К. Редин)! Трудно воздержаться от возмущенного комментария: это, что называется, лизнул пиит наотмашь державные ягодицы. «Когда зной продолжительный // Бок опаленный прокалил, // С жаровни слово к судии // Он устремляет краткое: // “Вверх поверни мне сторону, // Довольно пропеченную, // Чтоб рассмотреть ты мог, что твой // Вулкан сработал пламенный”. // Префект велит вращать его; // Тогда он: “Испеклось, глотай: // Изведай несомнительно, // В сыром вся сласть иль в жареном!” // Так в посмеянье молвил он; // Засим возводит взор горе // И со стенаньем молится, // Жалея город Ромулов… // “Владыку зрю грядущего: // Служитель Божий, некогда // Он празднищ грязи скаредной // Служенье Роме воспретит, // Замкнет запором требища, // Слоновой кости створ смежит, // Осудит нечестивый праг, // Засов заложит медяной. // От всякой крови чистые, // Тут залоснятся мраморы, // Медь взвысится невинная, // Днесь идолов владение”». Уж не про мясника Феодосия говорить про «мраморы, от крови чистые»: этот император, «спокойный, благожелательный и милостивый», по тошнотворно-льстивому уверению историка Аврелия Виктора, железом и кровью решал внутриполитические проблемы; пара примеров – казнь линдосских жрецов на Родосе (этакое «вкоренение» христианства) и отказ св. Амвросия Медиоланского впустить его в храм за учиненное в Фессалониках кровопролитие, в котором по его приказу были убиты и женщины, и дети. Святитель сказал ему: «Не надлежит тебе, царь, приступать к святому причащению вместе с верными христианами после того, как ты сделался виновником таких убийств и не принес в том покаяния. Как же ты примешь тело Христово руками, обагренными неповинною кровью, или как станешь пить кровь Господню теми устами, которыми отдал повеление о жестоком избиении людей?» Феодосий намек понял, покаялся, поплакав принародно на коленях в миланском соборе крокодиловыми слезами, и все ему – как с гуся вода, да вот только жертвы бойни, от 7 до 15 тысяч, что-то не воскресли. Ну и дети у него, конечно… Про безвольного Гонория, который любил, чтоб у него на глазах кого-нибудь казнили, читатель уже достаточно знает; восточноримский император Аркадий – сквернохарактерная игрушка в руках знатных выскочек и своей жены Евдоксии (377—404 гг.), печально знаменитой своей расправой над Иоанном Златоустом (ок. 347—407 гг.). С третьим представителем этого замечательного семейства читатель познакомится в следующей главе. Эту же мы завершим упоминанием еще по крайней мере о двух церковных постройках, которые можно отнести ко времени Гонория. Во-первых, это трехнефная базилика Св. Евфимии, уже упоминавшаяся в связи со св. Аполлинарием (после ее сноса некоторые материалы были «пристроены» Буонамичи в возводимый им собор на месте опять же снесенной базилики Урсианы); урна с мощами св. девы Евфимии, ныне хранящаяся в возведенной Буонамичи церкви, якобы принесена в Равенну св. Аполлинарием, посвятившим ей церковь (написали аж целых 4 автора в крохотной книжке про римско-византийский «Домус»), что является полным бредом, если даже принять за истину, что святая пострадала в 304 г. С редкими упоминаниями про базилику Св. Евфимии и ее убранство существует определенная путаница, ибо в Классисе существовала церковь с тем же посвящением, и даже в более позднее время не одна. Еще меньше известно о церкви или даже часовне Св. Пулио, выстроенной близ городских стен (но внутри них), недалеко от начала Великой Площади.

Теперь на историческую сцену выходит сестра Гонория и Аркадия – несравненная Галла Плацидия (ок. 388—450 гг.), дама, сверхталантами не одаренная, но зато если правдиво описать ее жизнь, получится чтение не хуже любого исторического романа. Не каждой женщине того времени (а точнее – ни одной, кроме нее!) довелось побывать и королевой варваров, и римской императрицей, пройти в процессии пленных, быть выменянной на хлеб и уцелеть среди династической бойни варваров и интриг константинопольского и равеннского дворов. Сложно сказать, что из написанного про нее античными историками правда, а что – обычная политическая «чернушка»; по прошествии стольких веков одно от другого не отделить, да мы на это и претендовать не можем. Достаточно сказать одно: для Равенны ее правление оказалось во всех смыслах эпохальным, и хоть часть той красоты, которой люди любуются уже 1600 лет, была создана при ее жизни, а часть – немного позднее, все равно данный ею импульс навеки превратил Равенну в сокровищницу мирового искусства, или, по меткому выражению Е.К. Редина, в «христианские Помпеи».

Глава 5

Галла Плацидия и ее эпоха в Равенне

Галла Плацидия родилась где-то около 388 г. (иногда указывается, что она родилась между 388 и 393 г.) и приходилась Гонорию и Аркадию единокровной сестрой, рожденной от второй жены Феодосия I, тоже Галлы (Зосим ошибочно называет ее единоутробной братьям-императорам). Изначально она, по-видимому, воспитывалась в Константинополе, после смерти отца она перешла под опеку Гонория, а фактически, разумеется, полководца Стилихона, о печальной судьбе которого было рассказано в предыдущей главе. Вандал, естественно, решил не упускать подобного подарка судьбы и намеревался женить на Галле своего сына Евхерия; этому помешали казнь полководца и последовавшее за ним убийство самого несостоявшегося жениха доверенными евнухами императора (см. выше). На момент осады готами Рима Плацидия находилась внутри, в своеобразном дворцовом «отставном курятнике» из высокопоставленных вдов и их родственниц: Леты – вдовы императора Грациана (359—383 гг., правил с 375 г.), матери Леты Пизамены, вдовы Стилихона Серены и ее дочери Фермантии – супруги Гонория. Выше уже приводилась цитата из сочинения Зосима, где Плацидия объявлена фактически виновницей казни Серены – своей двоюродной сестры. Эта цитата вызывает много споров среди историков – одни всецело доверяют Зосиму (как Ф. Грегоровиус, например); иные видят в этом месть Галлы за навязывание ей Сереной своего сына в мужья (Э. Хаттон, допуская неприязненные отношения между кузинами по этому поводу, все же сомневается, что Галла могла дойти до такого решения); некоторые полагают, что Зосим, как злобный язычник, просто опорочил благоверную христианскую агницу Галлу. В последнее не верится: слишком проглядывает идеологически упертая серая «православнутость» сторонников последнего мнения.

Изучение текста Зосима, упомянувшего о захвате готами Плацидии до третьего похода Алариха на Рим, окончившегося его захватом (как помнит читатель, мы сообщали, что Зосим не стал описывать этот вселенский позор), позволяет выдвинуть предположение, что она была выдана римлянами варвару в качестве заложницы – «сестра императора, Плацидия, также оставалась с Аларихом и, хотя она была лишь заложницей, пользовалась всеобщим почетом и вниманием, какие подобали члену императорской фамилии».

Так или иначе, когда готы взяли Рим, среди прочего добра они забрали из Вечного города и прекрасную Плацидию. Так что в руках варваров оказалась не только «почетная столица» Римской империи (временно, правда: готы там долго не задержались), но и родная сестра обоих императоров – равеннского и константинопольского! Истинный позор. Правда, кроме важного «идеологического момента», Э. Хаттон видит в этом событии сугубую прагматику (пер. с англ. – Е.С.): «Аларих увел Галлу Плацидию