Андрей Семенов - Другая сторона Страница 3

Штейн поставил на свое место Пашу Рукомойникова и представил, как бы он поступил в его положении. Прикинув в уме так и эдак, он решил, что пусть все остается на своих местах. Паша на своем месте, он, Штейн — на своем. Паша с детства привык помогать голове руками, и был решителен до дерзости в своих действиях. Он бы, пожалуй, одной пилкой для маникюра перерезал половину немецкого посольства, но добрался бы до фон Гетца и Валленштейна, вытащил бы их оттуда. А тут тоньше надо работать. Деликатнее.

Штейн вернулся к своим размышлениям.

«Но, раз есть начальники, для которых мы стали опасными свидетелями, то, значит, должны быть и другие начальники, для которых мы — свидетели нужные и желанные. Которые ищут нас и в нас нуждаются. Которые будут нас охранять и прятать. До тех пор, пока в нас не отпадет надобность и мы снова не станем бесполезными и ненужными».

Штейн подвел промежуточный итог спокойно, как бухгалтер подбивает баланс. Да, идет на них охота. Ну и что? Сам Штейн спрятался в американском посольстве, считай, на территории Северо-Американских Соединенных Штатов. Достать его здесь не смогут, если, конечно, не предположить невероятное. Например, на крышу посольства сбросят десант.

«Главное, самому не упоминать о переговорах, — предупредил сам себя Штейн. — Я прибыл с заданием ликвидировать Синяева. Вот от этой версии и будем плясать. О смерти Синяева известно всем, об этом сообщали в газетах. Если америкосы не полные придурки, то они не станут шантажировать меня этим убийством. Зачем? Я и без того пришел добровольно и заявил о готовности к сотрудничеству. Так зачем же меня дожимать? Пойдем дальше. Фон Гетца арестовали. Кто — не важно. Пусть это пока останется тайной. Судя по тому, что евреев отпустили — ниточка тянется к Гиммлеру или к его окружению. Значит, Гиммлер или кто-то из высокопоставленных эсэсовцев знали о самом факте переговоров и решили нам немного подыграть. Возникает вопрос: а с какой целью? И для чего тогда Гиммлеру сначала выпускать евреев, а потом арестовывать фон Гетца? Не логично. А логично то, что переговоры шли под контролем С С. И Гиммлер знал об этих переговорах или мог знать. Хреново. Что еще? Фон Гетца арестовали, и он под давлением заманил Валленштейна в немецкое посольство. Об этом я узнал в штаб-квартире Международного Красного Креста, и вряд ли им нужно было врать мне по такому пустяку.

Итак, пять дней назад, тридцать первого мая, у тех ребят в немецком посольстве, чей бы приказ они тогда ни выполняли, были в распоряжении фон Гетц и Валленштейн. Двое из четверых доступных свидетелей. За мной и Колей они гоняться не станут, но встречаться с теми ребятами мне ни к чему, если хочу дожить до старости и понянчить своих внуков. Ситуация простая. Одни ребята арестовали фон Гетца и Валленштейна, а другие ребята не дали им попасть на территорию Рейха. Вопрос: кто послал первых и чей приказ выполняли вторые? И главное: чьи это были торпедоносцы?! Англичане? Вряд ли. Англичанам ничего не было известно о переговорах, которые вел фон Гетц. Даже если бы они об этом знали, то зачем им понадобилось бы топить паром? Америкосы? Тем более нет! У них не налажена служба разведки и контрразведки ни в Европе, ни в Азии. У них вообще нет серьезной секретной службы. Да и в Южной Англии у них базируются всего две эскадрильи. Ни один самолет из их состава не может даже просто долететь до пролива Эресунн. Ни с торпедой, ни без нее. Немцы? Вполне возможно. Но тогда об этом узнал бы Геринг. Через Ешонека, Кессельринга или еще кого — нибудь, но обязательно узнал бы. Трудно предположить, что авиация работала по цели возле берегов Рейха, а рейхсмаршал об этом ни сном ни духом… А может, он сам и послал эти самолеты топить паром? Вот только зачем ему это надо? Соболезнования отцу фон Гетца выразили и вермахт, и люфтваффе, значит, не немцы? Хотя они могли сначала утопить его, как крысу в бочке, а потом красиво повздыхать над ненайденным телом.

Наши? В самом деле, если в августе сорок первого наша авиация бомбила Берлин, то сталинские соколы вполне могли долететь и до Эресунна. Нет, не могли. Одно дело — метать бомбы по неподвижной мишени, тем более по многомиллионному городу, с высоты десять тысяч метров, другое — зайти на движущийся паром. Торпедоносцы атакуют корабли с высоты нескольких десятков метров, иначе торпеду о поверхность воды разобьешь всмятку. А на такой высоте их перехватили бы истребители ПВО или накрыли зенитки. Да и возможности такой у Головина нет — посылать авиацию в любую точку Европы по своему желанию. Он, конечно, большой начальник и возможности у него весьма широкие, но, в конце концов, он не Верховный главнокомандующий. И даже не Главком ВВС. Это точно не наши.

Тогда кто? Немцы? Остаются только немцы. Значит — Геринг».

Штейн прервал свои размышления, споткнувшись о слово «наши». Кто они — «наши»? Для наших Штейн — военный преступник, подлежащий суду военного трибунала. Еще совсем недавно, восемь месяцев назад, в Москве он вместе с Головиным анализировал перспективы военной кампании. Тогда их анализ и прогноз развития событий, данный на его основе, оказался верным. Всех сопричастных к сбору материалов наградили боевыми орденами, а Колю еще и повысили в звании. А теперь нет для него человека опаснее Головина. Головин не успокоится до тех пор, пока Штейн еще дышит. Штейн это хорошо понимал.

— Доброе утро, мистер Штейн.

В его комнату зашел высокий мужчина лет тридцати в цивильном костюме, с неприветливой улыбкой на невыразительном лице.

— How do you do?

— How do you do, — машинально ответил Штейн.

— На каком языке вам удобнее беседовать? — поинтересовался вошедший.

— На каком удобней вам. Я одинаково хорошо говорю по-шведски, по-немецки и по-английски. Вот только выговаривать «ар», как вы, американцы, я еще не научился.

— Это ничего, — успокоил гость. — Я думаю, мы с вами прекрасно поймем друг друга.

— Для начала я хотел бы понять, кто вы и чем я могу быть вам полезен.

— Капитан Смит, военная контрразведка, — отрекомендовался мужчина.

«Ага, Смит, — подумал Штейн. — А зовут тебя наверняка Джон».

— Как ваше имя?

— Джон, — подтвердил его догадку Смит.

«Джон Смит! — думал Штейн, разглядывая американца. — Это все равно, как если бы я представился Ваней Сидоровым. Господи! Какие дураки. У них что, во всех Штатах не нашлось никого поумнее, чтобы тащиться сюда и потрошить меня? В хорошенькое место я попал! Если начальник Смита прислал сюда этого дурака, то этот начальник и сам дурак не меньший».

— Мистер Штейн, мне необходимо задать вам несколько вопросов.

— Меня уже допрашивали. Прочитайте протоколы.