Михаил Попов - Cлавенские древности, или приключения славенских князей. Страница 3

Сия речь, которую все слушали с превеликим вниманием, склонила всех на сторону Вельдюзеву: все ему плескали, все его похваляли и сам Богослав, будучи от всех Милославиных женихов преклоняем, принужден был мнение Полоцкого Князя подтвердить, и дозволить поединок.

Тогда снова юные ратоборцы собравшись кинули жребий, кому из них противоборствовать храброму Вельдюзю, который ожидал противников своих храбро, и готовил им неминуемую смерть. Тарарай, Касожский Князь, осужден был жребием потерять в тот день надежду и жизнь, но подкрепляемый еще упованием, думал одним взглядом устрашить Полочанина, который ударом своего копья исторгнув у него жизнь, прекратил его гордость. За ним следовал Трухтрах, Князь Козарский, который будучи жребием принужден к сражению, трепетал, и предпочитал охотно бесславный мир славной драке; однако же не хотел пред глазами всего народа показать себя трусом, чего ради и поехал, приняв бодрый вид, на ужасного своего соперника. Подъехав поближе к Вельдюзю, изъяснился ему трепещущим голосом, что он жизнь свою предпочитает Милославе, и уступает ее ему охотно; а в воздаяние за то хотел пощады своей жизни; но чтоб не обесславить своего Княжества трусостью, то просил Бельдюза ударить себя полегоньку тупым концом копья, после чего хотел, признав себя побежденным, отъехать на прежнее свое место, и провозгласить его победителем. Ступай, ступай, ответствовал ему с насмешкою Вельдюз, ты действительно не достоин быть поражен острием оного. И в самое то время ударил его ратовищем; что в такую трусость вогнало Козара, что он упал без памяти с коня, и вынесен был без чувств с Княжеского двора, Все те, которые могли их слышать, захохотали, и проводили с плеском храброго Трухтраха. После него выступил Тарабан, брат его, который горя негодованием за насмешку его брату, и чувствуя в себе более оного сердца, хотел отомстить ужасному Вельдюзю, но устремясь на него, прекратил свой гнев вместе с своею жизнью.

По таковым ужасным примерам его храбрости, мало осталось ему противников, а которые еще осмелились на него напасть, те заплатили жизнью за дерзость свою. Напоследок, никто не смея больше ему противиться, все согласно уступили ту право требовать руки Милославлиной. Сии многие победы снискали Вельдюзю не токмо плескания, но и почтение от всего множества зрителей. Сам Князь Богослав, несмотря на соболезнование свое о смерти стольких князей, возымел к нему почтение, удивляясь великой его храбрости. Вельдюз, усмотрев к себе благосклонность от Князя и от всего его двора, благодарил всех учтивым и ласковым образом за поздравления; которыми осыпали его со всех сторон. По сем подступив к Богославу, препоручал себя в его милость, прося припомнить о том обещании, которым он хотел почтить победителя. Богослав выслушав благосклонно его просьбу, подтвердил ему снова свое соизволение; и приказал в тоже время провозвестнику провозгласить его своим зятем, а торжествование брака его с Княжною Милославою отложил на месяц.

Весь народ и знатные вельможи похваляли и радовались сему выбору; ибо храбрость у древних Славян почиталась высочайшим достоинством, Милослава не менее прочих была довольна женихом своим, что показала она ясно своим удовольствием, слушая весьма благосклонно приветствия, которые делал ей по победе своей Вельдюз. Приметив оное Полоцкий Князь, старался более его умножить, угождая ей при всяком случае; и напоследок беспрестанными своими ласканиями, и неотступными просьбами, получил от нее откровенное признание, что выходит она за него без всякого принуждения.

Напоследок назначенный день к их браку настал: двор и город в великих были движениях в приуготовлении к оному: всякий напрерыв старался показать свое великолепие в платье и прочих убранствах, наружность домов украшена была картинами и коврами, улицы усыпаны цветками; но храм Ладин и Полелин, в котором, надлежало отправляться браку, был всего великолепнее украшен.

Когда уже все было приуготовлено, тогда Князь Богослав, последуемый сыном своим Светлосаном, и сонмом вельмож и придворных, препроводил во храм жениха за ними вскоре приехала и невеста, в препровождении многих знатных девиц и госпож. Народ бежал со всех сторон, чтоб насладиться зрением новобрачных: улицы и кровли наполнены были всякого возраста людьми; все возносили желания в пользу сочетающихся, и весь воздух наполнен был обетами и мольбами.

По таковым счастливым расположением ничего не можно было ожидать кроме веселия: уже первые обряды брака были совершены: сочетающиеся связаны были брачным поясом, и залоге их верности положен на жертвенник. Первосвященник прочтя приличные молитвы, изрек на них свое благословение, прося Ладу и Полеля ниспослать им мирное и благоденственное супружество, после чего готовился приступить к жертвоприношению. Окропив жертву, состоящую изо ста волов, чистительною водою ударил, первого представленного ему быка, священным топором: бык возревел преужасным голосом, и ударясь о жертвенник, издох. В тот самый миг Полелин истукан поколебался: возгремел престрашный гром, молния возблистала со всех сторон, небо покрылось претемными облаками, а волы все пали мертвы. В тоже мгновение Полелин кумир произнес сии ужасные слова.

Ты к браку приступить, Вельдюз, дерзнул свирепством;В бедах тебе с Княжной по толь  быть рок судил,По коль ты не спасешь гонимых стольких бедством,Колико ты Князей невинных умертвил.

Сии престрашные слова поразили всех ужасом: весь храм наполнился воплем и стенаниями все пали на колени, и готовились умилостивлять разгневанное божество плачем и воздыханиями, как вдруг низшедшее густое облако, с громом и молниями, похитило Милославу; и в тож время пораженный Первосвященником вол превратясь в ужасного Дракона, подхватил Вельдюзя, и унес у всех из глаз. После того вострепетала вся земля: гром, молния, вихрь, град и дождь совокупясь, такое движение произвели в воздух, что ни видеть, ни слышать ничего не возможно было. Богослав и многие из народа упали без чувства: другие бежали не зная сами куда, иные упав на колени для принесения молитв, не могли ни слова выговорить, ни даже пошевелиться. Всех обуял ужас и трепет; и один только Светлосан стоял неколебимо, принося молитвы Перуну, Чернобогу, и прочим Богам.