Мишель Зевако - Кровное дело шевалье Страница 3

Но в этот миг ночную тишину разорвал вопль: человек кричал так, словно сама смерть глядела ему в глаза.

— Это голос моего отца, — прошептала испуганная Жанна. — Франсуа, Франсуа! Его убивают! Он умирает, Франсуа!

Девушка вырвалась из ласковых рук возлюбленного и побежала к своему дому. Дверь и окно были открыты. Жанна вбежала в столовую и увидела отца, который стонал и что-то хрипло шептал, скорчившись в кресле. Она бросилась к нему и, рыдая, обхватила руками седую голову:

— Батюшка! Батюшка! Это я, твоя Жанна!

Старик открыл глаза и пристально посмотрел на дочь. Та невольно замолчала и даже попятилась: взгляд господина де Пьенна был очень красноречив. Жанна поняла, что отцу все известно. Не в силах больше таиться, Жанна, потупившись, проговорила:

— Простите меня, батюшка, простите! Я полюбила его и буду любить всегда! Не смотрите на меня так укоризненно! Или вы хотите моей смерти, хотите, чтобы я умерла здесь, у ваших ног, от горя и отчаяния?! Я ни в чем не виновата, я просто люблю его… Нас влекло друг к другу, и мы не могли противиться этой неодолимой силе… Ах, отец, если бы вы знали, как я люблю его!

Пока она говорила, господин де Пьенн медленно поднялся на ноги и выпрямился во весь рост. Молча, с застывшим от горя лицом, он довел девушку до порога и, указав рукой в ночную темноту, произнес:

— Уходите, у меня нет больше дочери!

Жанна пошатнулась, и негромкий стон вырвался из ее груди.

Но тут прозвучали слова, которые вернули ей силы:

— Вы ошибаетесь, сударь, у вас есть дочь. Ваш сын клянется вам в этом!

И к господину де Пьенну приблизился Франсуа де Монморанси. Жанна слабо улыбнулась, и в ее глазах загорелся огонек надежды. Однако старый дворянин, отступив назад, гневно воскликнул:

— Любовник моей дочери! Здесь, предо мной!

Франсуа с достоинством поклонился, никак не выдав своего волнения.

— Милостивый государь, согласны ли вы, чтобы я стал вашим сыном?

— Сыном? — пробормотал старик. — Что он говорит! Какая жестокая насмешка!

Франсуа нежно взял Жанну за руку и вновь повернулся к сеньору де Пьенну.

— Сударь, окажите мне честь и согласитесь на законный брак Франсуа де Монморанси и вашей дочери Жанны, — ясным голосом произнес юноша.

— На законный брак?! Вы, наверное, бредите… Да ведь наши семейства!..

— Я все знаю, сударь! Я женюсь на Жанне, и справедливость будет восстановлена. Ваши беды останутся в прошлом… Я жду… От вашего ответа зависят наши с Жанной жизнь и судьба!

Волна радости охватила старика, и он улыбнулся, готовый благословить свою дочь, но тут его внезапно поразила страшная догадка: «Этот человек знает, что я скоро умру, а после моей смерти он посмеется над бедняжкой точно так же, как смеется сейчас над ее отцом!»

— Решайте же, милостивый государь, — настаивал Франсуа.

— Батюшка, не молчите, скажите хоть что-нибудь! — умоляла Жанна.

— Вы и впрямь собираетесь жениться на моей дочери? — негромко спросил старик.

Юный Монморанси понял, что тревожит человека, завершающего свой жизненный путь, и твердо сказал:

— Я женюсь на ней завтра же!

— Завтра! — тяжело вздохнул господин де Пьенн. — Я чувствую, что завтра меня уже не будет в живых.

— Да нет же, вы ошибаетесь, уверяю вас! Вы проживете еще долгие годы, благословляя наш союз.

— Завтра! — не слушая его, повторил старик. — Поздно, слишком поздно! Все кончено. Я ухожу… Силы и надежда оставили меня!

Франсуа оглянулся и увидел, что вся немногочисленная челядь собралась, разбуженная шумом, у порога и с любопытством наблюдает за ними. Молодой человек решительно встряхнул головой, знаком велел двум слугам усадить умирающего в кресло и торжественно произнес:

— Отец, полночь уже миновала. Ваш капеллан может начать первую службу… Так пусть же он немедленно соединит род де Пьеннов и род де Монморанси!

— Господи! Неужто это не сон? — прошептал старый воин, и сердце его окончательно оттаяло. Глаза господина де Пьенна наполнились слезами, и слабой рукой он перекрестил благородного отпрыска ненавистного ему рода.

Спустя десять минут в крохотной часовне Маржанси началась церемония бракосочетания. Франсуа и Жанна стояли перед алтарем. За ними, в кресле, в котором его и принесли в церковь, сидел господин де Пьенн, а сзади, затаив дыхание, замерли две женщины и трое мужчин — прислуга из Маржанси, свидетели этого странного и трагического венчания.

Влюбленные обменялись обручальными кольцами, и руки их соединились.

Священник произнес заключительные слова обряда:

— Франсуа де Монморанси, Жанна де Пьенн, именем Бога Живого, вы соединены навечно…

Новобрачные обернулись к господину де Пьенну, ожидая отеческого благословения. Он улыбнулся им одними губами, руки его бессильно упали на подлокотники кресла, и голова склонилась к плечу.

Господин де Пьенн умер!

III

ВО ИМЯ СЛАВЫ

Через час Франсуа вернулся в замок Монморанси. Рыдающую новобрачную он оставил на попечение кормилицы, давней поверенной их любви. Расставаясь с Жанной, он клятвенно обещал прийти утром, после разговора с отцом, приезда которого ожидали ночью.

Франсуа вошел в просторный оружейный зал, украшенный громадными гобеленами и ярко освещенный двенадцатью бронзовыми канделябрами, в каждом из которых горело по дюжине восковых свечей; на стенах висели тяжелые шпаги и усыпанные драгоценными камнями кинжалы. Кроме богатой коллекции оружия, зал украшал десяток портретов. Огромное панно, как раз напротив кресла, изображало знаменитого пращура Монморанси, сурового воина Бушара, запечатленного в тот самый момент, когда в его руках оказалась корона Франции. Латы, кирасы, каски с султанами, сложенные у стен, тускло поблескивали, словно ожидая, что великие предки Монморанси сойдут с полотен и облачатся в доспехи.

Коннетабль Анн де Монморанси уже занял свое обычное место в нарядном кресле, стоявшем на возвышении. Старый коннетабль был облачен в тяжелые латы; паж, стоявший рядом, держал его шлем. Руки коннетабля покоились на эфесе великолепного меча; брови были грозно сдвинуты. Пятьдесят офицеров неподвижно застыли рядом с креслом.

Сам военачальник казался живым воплощением тех воителей древности, что сражались в легендарных битвах.

Начиная с боя при Мариньяне, после которого Франциск I поцеловал отважного герцога, и кончая сражением при Бордо, когда старый воин, наголову разбив гугенотов, спас святую веру и католическую церковь, коннетабль безжалостно истреблял врагов.

Два года миновало с тех пор, как Франсуа в последний раз встречался с отцом. Молодой человек сделал несколько шагов вперед. У подножия кресла уже стоял бледный возбужденный Анри, появившийся здесь на четверть часа раньше брата.