Диана Кинг - Робин Гуд против шерифа Страница 3

Мало кого из простых воинов, почти половина из которых были к тому же серьезно ранены, коснулся этот указ. Они сами не один раз за время похода попадали в осаду, и чтобы воспользоваться помощью местного населения, без которой наверняка погибли бы, им приходилось расставаться практически со всей добычей. Эта война, как и все другие войны, принесла прибыль только разнообразному корыстному сброду. Почему? Да потому: всем известно, когда ворота сдавшегося на милость победителей города распахнуты, — внутрь начинают неспешно входить крысы. Мародеры, снабженцы, маркитанты, бордельеры, полунищие торгаши — они выгребают из покинутых домов все, что не было предано огню. Пока настоящие воины расправляются с противником, трусливые крысы за их спиной собирают свою добычу.

Таких людей в войске короля Ричарда было немного. Один из них — некий Таумент, богатый лондонский мещанин. Пользуясь покровительством барона Коннора, он получил выгодное местечко по поставкам продовольствия и торговле с бедуинами. Барон Коннор во время взятия Акконы был убит, но Таумент, ловко провернувший несколько операций, занял весьма влиятельное положение в английском стане. При посадке на корабли его груз, возможно, в несколько десятков раз превышал тот багаж, с которым он прибыл в Палестину, и уж, конечно, был больше, чем установленный минимум, который можно было вывезти бесплатно. Однако Таумент и не думал о том, чтобы платить что-то в государственную казну. Он через своих подручных принялся делить награбленное добро на малые доли и распределять его среди воинов-неудачников, которые возвращались без добычи. Каждый, кто провозил добро Таумента, делал это добровольно, причем одну десятую долю перевозимой добычи, что, в сущности, было очень немного, купец обещал перевозчику груза.

Робин из Локсли, предводитель отряда из тридцати йоркширских мелкоземельных дворян и вольных стрелков йоменов, после того, как один из сподручных Таумента подошел к нему с подобным предложением, нехорошо улыбнулся и велел передать следующее: «Если я узнаю, что кто-нибудь из парней согласился служить твоему пауку хозяину, он не поплывет на одном корабле с моей командой. А я за сохранность его смердящего добра и его собственной шкуры не ручаюсь».

Полгода тому назад, во время жесточайшей обороны христианской крепости Эдесса, Робин уже имел дело с Таументом. Тогда, выполняя важное поручение, отряд Робина оказался в дозорном форте на территории врага. Воины были практически безоружны перед грозными отрядами сарацин. Несколько долгих дней они провели без пищи, не имея ни малейшей надежды на помощь. Когда отряду смельчаков удалось-таки вырваться из форта и подойти к городским воротам, Таумент, который тогда был комендантом Эдессы, сославшись на опасность вторжения сарацин, отказался открыть ворота отряду, тем самым намекнув на возможность измены со стороны Робина.

Он открыл ворота через полчаса, как раз за несколько минут до того, как авангард Надреддина, младшего брата султана Саладдина, должен был настигнуть беглецов и уничтожить их возле крепостной стены. Но Сэмюэль Таумент, комендант Эдессы, сделал это не по доброте душевной. Он пообещал героям из форта снять с них «подозрение в измене», если они уплатят приличную сумму в золотых дублонах. Робин смог убедить Таумента, что из такой заварушки, в какую попал его отряд, с дублонами не возвращаются, и купец великодушно поверил, но не Робину, а его долговой расписке. Под чудовищные проценты Таумент «одолжил» Робину необходимую сумму «за снятие подозрения», сохранив при себе мерзкий документ с перечислением имен йоркширских воинов с приходящейся на каждого суммой долга. Робин — командир отряда — был чернее ночи, когда один за всех своих товарищей скреплял своей родовой печатью этот документ.

Через четыре месяца жестоких боев и охоты за караванами Локсли вернул «долг». В сущности, ему не к кому было обратиться с жалобой. Йоркширские полуразбойничьи леса были на особом счету в английском королевстве, и знатные норманнские бороны, составлявшие ныне, через полтораста лет после вторжения Вильгельма Завоевателя, основу королевской власти, как могли, старались не подпускать местную, саксонскую знать к решению и рассмотрению серьезных дел. Локсли был саксом, и это говорило о многом. На него самого были наложены несправедливые земельные налоги, а детей его, неровен час, могла обойти и Великая Хартия Вольностей. В крестовый поход Робина привлек не патриотизм и даже не стремление исполнить свой христианский долг. Желание сберечь от завистливых рук и глаз родовое поместье отца в Локсли, необходимость уплатить долги по несправедливо завышенным налогам — вот что вело его в поход. И что же получилось?.. Пролита кровь его и его боевых товарищей, на сердце тяжело от тех ужасов, на которые он насмотрелся во время войны. Робин возвращался на родину с неоправдавшимися надеждами. В «сладкой и любимой» Англии его ждала трагическая неизвестность.

Таумент был взбешен, когда ему доложили об ответе Робина. Впрочем, хитрый торговец был достаточно умен, чтобы никому не показывать свою ярость. Когда же он узнал, что никто из команды Робина не согласился ему услужить, гневу Таумента не было предела. «Посулите им одну пятую перевозимой добычи… Одну четверть… Неужели эти саксы такие безмозглые идиоты?» — негодовал Таумент.

Казалось, чего проще было втайне согласиться на условия лондонского торгаша, но никто — заметьте, никто, ни один человек из йоркширского отряда не изменил слову Робина. «Что ж, мне некогда возиться с этими гордыми упрямцами, — угрюмо подумал Таумент. — Дорога домой так длинна, и я еще успею отплатить этому заносчивому негодяю».

Мрачное уныние царило на кораблях, возвращавших неудачников-крестоносцев на родину. «Службой перевозок» выступали генуэзские купцы. В трюмах их кораблей всегда можно было найти немалое количество вина — отменного итальянского, изысканного французского, а довольно часто и дешевой североафриканской кислятины. Воины, с трудом представлявшие себе, какие трудности поджидают их по возвращении на родину (ведь многие распродавали свое имущество и влезали в серьезные долги для того, чтобы получить возможность участвовать в походе), методично уничтожали запасы вина. На некоторых кораблях трюмы были взломаны и вино выпито без какой-либо оплаты, в счет «будущих походов». Не по причине шквала и шторма, а в силу вполне объяснимой крайней неустойчивости на собственных ногах, многие «храбрые вояки» передвигались по палубам уже на четвереньках, а некоторые даже ползком.

Таументу, при помощи приближенных к Ричарду норманнских баронов, удалось оговорить Робина и обвинить его в устройстве пьяного бунта на борту ставшего впоследствии легендарным корабля «Заря Арники». Ричард велел арестовать Робина и распорядился доставить его пред свои очи для более серьезного рассмотрения дела. Робин, и не помышлявший о сопротивлении королевским уполномоченным (а ведь будь его воля — он запросто мог бы взять судно под свое управление и самостоятельно добираться до Англии), был доставлен на флагманский корабль в сопровождении шестнадцати (!) охранников.