Робин Янг - Отступник Страница 3

Посох принадлежал святому Патрику, который принес слово Божие в Ирландию семь веков назад. Говорили, что посох ему вручил отшельник, получивший его от самого Христа, хотя нашлись святотатцы, утверждавшие, будто Патрик украл его у друидов. И вот сейчас Малахия держал в руках наиболее почитаемую и священную реликвию Ирландии. На ней приносили самые торжественные клятвы; клятвы, которые, если их нарушить, принесли бы стране неисчислимые беды и несчастья. Это был посох Короля Королей, символ праведности и высшей власти.

Не имело значения, что Малахия был избран преемником Келлаха и что его посвятили в сан в Риме. Пока эта реликвия не окажется в его руках, народ Ирландии не признает и не примет его. Вот почему он согласился на непомерную плату, которую потребовал от него Найалл мак Эдан, — тот, кто обладал посохом Иисуса Христа, мог провозгласить себя не только архиепископом Армы, но и наследником святого Патрика и духовным правителем всей Ирландии.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1299–1301 годы

…одолеваемый по этой причине сомнениями, должно ли продолжать биться с ними, он в конце концов предпочел, пока большая часть его воинов все еще невредима и, окрыленные победой, они преисполнены бодрости, отплыть на своих кораблях к тому острову, который предуказало ему божество.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

По стенам подземной крипты, дрожа, метался слабый отблеск пламени единственной свечи, отбрасывая гигантские тени на восьмигранные колонны и каменные балки сводчатого потолка. Мужчина, державший свечу в руке, замедлил шаг и прикрыл пламя ладонью, чтобы оно не погасло. Вокруг него зашелестели в темноте голоса его спутников:

— Поспешим.

— Вот он, брат Мертоу. Сундук.

— Вижу. Дай свет, Доннелл.

Когда Доннелл шагнул в ту сторону, откуда доносился шепот, пламя его свечи выхватило из темноты груду сундуков и ящиков на полу. Вдоль стен шестидесятифутовой крипты неровными рядами выстроились корзины с тканями и облачением, мешки с зерном и бочки с солониной. За прошедшие века собор и город, над которым он возвышался, не единожды становились ареной ожесточенных сражений, начиная с разрушительных набегов вождей соседних ирландских кланов и норвежских викингов, рыщущих в поисках добычи, и заканчивая целенаправленной и неуклонной экспансией англичан. Тридцать лет назад, когда архиепископ О’Скэнлон распорядился возвести новое здание на месте обгорелых развалин прежнего, в основание алтаря легла эта подземная комната, так что теперь собор и жители Армы располагали надежным хранилищем для своих сокровищ.

Доннелл остановился рядом с четырьмя своими спутниками, и отблески пламени упали на их лица. Сундуки были покрыты затейливой резьбой и расписаны сюжетами на библейские темы. В них, очевидно, хранились накопленные богатства: кубки и блюда, церковные ризы и прочее облачение, драгоценные камни и золотые монеты. Сундук, к которому были прикованы взгляды Мертоу и его спутников, выделялся среди остальных своими размерами. Инкрустированный табличками с латинскими изречениями, едва различимыми под толстым слоем пыли, он казался единственным, в котором могло находиться то, за чем они пришли сюда.

Мертоу подступил к сундуку вплотную. Тени лишь подчеркивали уродливый шрам, который змеился на левой стороне его лица и рассекал надвое верхнюю губу, резко выделяясь на белой, не покрытой загаром коже вокруг него. Он наклонился и попытался поднять крышку. Когда та не подалась, он нахмурился.

И вдруг в мертвой тишине прозвучал едва слышный жутковатый стон, который долетел словно откуда-то из глубины туннеля и столь же внезапно стих.

Один из мужчин судорожно перекрестился.

— Господи, спаси и сохрани! — Его слова эхом раскатились по сводчатому помещению.

Шрам на щеке Мертоу дернулся и пришел в движение вместе с лицевыми мускулами.

— Заутреня, братья. Каноники поют утренние молитвы!

Его молодой спутник шумно выдохнул, но в глазах его по-прежнему стыл страх.

Мертоу выпрямился и внимательным взглядом окинул мрачное помещение, пока не заметил пару массивных серебряных подсвечников. Он подошел к ним и взял один в руку, прикидывая его вес, а затем собрался вернуться к сундуку, вооружившись канделябром, и поднял глаза к потолку, откуда по-прежнему доносилось слабое монотонное пение.

— Нас услышат, — заметил один из его спутников и схватил Мертоу за локоть.

— Вот то, что нужно, — пробормотал Доннелл, и пламя свечи затрепетало от его дыхания. Он показал на корзину, накрытую тканью.

Сообразив, что он имеет в виду, Мертоу подошел к ней. Заклубилась пыль, когда он сорвал покрывало и обернул им основание подсвечника. Вернувшись к сундуку, он сильно ударил по замку. По крипте вновь прокатилось приглушенное эхо. Сундук затрясся, дерево треснуло, но замок не поддался. Перехватив канделябр поудобнее, Мертоу нанес новый удар, одновременно настороженно прислушиваясь, не изменится ли тональность доносящегося сверху пения. После третьего удара замок открылся. Мертоу рванул крышку на себя. В разные стороны полетели щепки. Заглянув внутрь, он увидел там коллекцию требников[6] и Библий.

Остальные тоже увидели то, что лежит в сундуке, и принялись тревожно перешептываться:

— Не можем же мы обыскать все сундуки до единого.

— Мы и так пробыли здесь слишком долго.

— Я не уйду отсюда без него, — угрюмо заявил Мертоу. — Нам совершенно определенно сообщили, что они едут за ним. И я не допущу, чтобы он попал к ним в руки.

— Но если нас застигнут…

Доннелл осторожно двинулся вдоль стены. Взгляд его был прикован к какому-то предмету, тускло блестевшему впереди. Он давно заприметил его, но поначалу решил, что это всего лишь отблеск пламени свечи на одной из многочисленных бочек или металлических ларцов. Но теперь, когда глаза его привыкли к темноте, он сообразил, что пламя свечи, которое он к тому же прикрывал ладонью, было слишком слабым, чтобы проникнуть так далеко. Что бы это ни было, оно светилось само по себе.

Подойдя ближе, он увидел каменный плинт[7] наподобие алтаря, накрытый шитой золотом парчой. Он уловил дымный запах ладана. Здесь речитатив каноников звучал громче и слова утренней молитвы долетали куда отчетливее. На плинте лежал тонкий, украшенный драгоценными камнями посох.

— Хвала Господу!