Сильванус Кобб-младший - Московский оружейник Страница 3

– Нет, – сказал Владимир, помотав головой. Затем с тенью серьёзности на лице он добавил: – Довольно об этом. Я не отрицаю, что для твоих странных фантазий могут быть основания; но я уверяю тебя самым святым, что до прошлого вечера я никогда с тобой не встречался; во всяком случае, насколько мне известно. Ты поступил по отношению ко мне как добрый самаритянин, и я надеюсь, что когда-нибудь я отвечу на твоё милосердие.

– Нет, нет, – быстро отозвался юноша, – тогда это больше не будет милосердием. Я поступил так, как поступил бы любой с ближним своим; и мне не нужна благодарность, поскольку я не знаю более чистого и неосквернённого источника радости, чем то чувство в душе, которое подсказывает мне совершить добрый поступок.

Чёрный монах сделал шаг вперёд, пожал руку молодого ремесленника и с необычайным чувством сказал:

– Ты своей благородной рукой тронул струны моей души, сын мой; и если какое-то доброе дело сможет доставить мне радость, это будет дело, совершённое для тебя. Когда-нибудь мы ещё увидимся, а до тех пор всё, что я могу сказать: храни тебя бог.

С этими словами монах развернулся и покинул дом, прежде чем Рюрик пришёл в себя, чтобы последовать за ним. Юноша хотел что-то сказать, но его чувства были в таком смятении, что он не смог связать и пару слов.

После ухода монаха Рюрик вернулся к верстаку и возобновил работу. Он спросил у помощника, видел ли тот раньше странного человека, но Павел помотал головой и ответил с сомнением.

– Что это значит? – спросил оружейник, глядя помощнику в лицо. – Ты видел его раньше?

– Не могу сказать, хозяин. Может, видел, может, нет. Но вы ведь не думаете, что моя память послужит вам лучше, чем ваша.

Рюрик был не вполне удовлетворён таким ответом. Он посмотрел в лицо Павла, и ему почудилось, что он заметил какое-то невысказанное предположение. Но он не стал больше задавать вопросов. Он и без того спросил достаточно и теперь решил об этом не волноваться, понимая, что если его помощник знает что-то, что бы могло заинтересовать хозяина, он сообщит в своё время. Поэтому он снова обратился к своей работе, и к полудню пистолеты были завершены.

Ближе к вечеру, когда Рюрик закончил закаливание каких-то деталей ружейного замка, открылась задняя дверь мастерской, и вошли два человека. Это были молодые люди, одетые в дорогие меха, оба были крепкие и красивые. Оружейник узнал в них графа Конрада Дамонова и его друга Степана Урзена.

– Полагаю, я говорю с Рюриком Невелем? – сказал граф, проходя вперёд.

– Да, – ответил Рюрик, совсем не удивляясь этому визиту, поскольку люди всех сословий приходили к нему, чтобы заказать оружие.

Граф побледнел, и его нижняя губа вздрогнула; но Рюрик подумал, что это из-за того, что тот пришёл с холода в тепло. Но скоро он понял, что заблуждался, и это показала следующая реплика графа.

– Вы знакомы с госпожой Розалиндой Валдай? – спросил граф.

– Знаком, – ответил Рюрик с удивлением.

– Что ж, сударь, – высокомерно продолжил Дамонов, – вероятно, мы быстро покончим с этим делом. Я желаю взять госпожу Розалинду в жёны.

Рюрик Невель вздрогнул при этих словах и сжал кулаки, чтобы скрыть дрожь. Но он не долго обдумывал ответ.

– И почему вы пришли с этим ко мне, сударь? – спросил он.

– Вы сами должны знать. Вы любите госпожу?

– Господин граф, вы задаёте странный вопрос. Какое вы имеете право расспрашивать меня?

– Право, которое имеет любой человек, идущий своим путём, – резко отозвался Дамонов. – Но если вы не хотите отвечать, пускай. Я знаю, что вы любите госпожу. И сейчас я прошу вас отказаться от всех притязаний на её руку.

– Господин граф, ваша речь звучит странно. Я должен отказаться от притязаний на руку Розалинды Валдай? Вы это имеете в виду?

– Да, сударь, именно так.

– Может быть, вы сообщите мне, какие у меня притязания? – отозвался Рюрик дрожащим голосом, поскольку сам этот вопрос глубоко волновал его.

– Рюрик Невель, вы не скажете, что я не сделал всего, чтобы быть понятным, и я объяснюсь. – Граф говорил, как говорит человек, который делает собеседнику большое одолжение, и так же он продолжил: – Госпожа Розалинда – дочь благородных родителей и очень богата. Моё положение и моё богатство равно её положению и богатству… по крайней мере, моё положение. Может быть, у неё больше собственности, чем у меня. Но это не важно. Я люблю её, и она должна стать моей женой. Я виделся с благородным герцогом, её опекуном, и он не отверг моё сватовство. Но он сообщил, что есть одна помеха, и это её любовь к вам. Он хорошо знает – как я это знаю, и как все должны знать, – что она никогда не станет вашей женой; но всё же он не хочет поступать вопреки её пожеланиям. Поэтому ваш простой отказ от притязаний на её руку – это всё, что необходимо. Надеюсь, вы меня понимаете. Мы ищем только добра для прекрасной госпожи. Конечно, вы должны сознавать, что герцог никогда не согласится на ваш союз с ней; и всё-таки ему нужен ваш отказ, чтобы показать его Розалинде, когда он объявит о своём решении. У меня есть составленная бумага, и всё, что необходимо – ваша подпись. Это простое заявление с вашей стороны, что у вас нет мыслей о свадьбе с Розалиндой.

С этими словами он достал из-за пазухи своего обитого куницей камзола бумагу и, развернув, протянул её оружейнику. Но Рюрик её не взял. Он отступил назад и строго посмотрел в лицо гостя.

– Господин граф, – вскричал он с благородным негодованием, – кем вы меня считаете? Вы имеете в виду, что Ольга, герцог Тульский уполномочил вас получить от меня подобное отречение?

– Степан, – сказал граф, повернувшись к товарищу, – ты слышал, какие распоряжения дал мне граф этим утром?

– Да, – отозвался Урзен, обращаясь к Рюрику, – слышал; и ты правильно их изложил.

– Я удивлён так же, как и вы, – высокомерно продолжил граф, – этой странной прихотью герцога. Я могу только догадываться, зачем ему нужна ваша подпись. Наверное, он не хочет, чтобы его прекрасная воспитанница о чём-то сожалела. Он знает, что она некогда была близка с вами и что теперь она считает вас своим другом. Подпишите бумагу ради неё.

– Но почему ради неё? – спросил Рюрик.

– Вы что, не понимаете? – отозвался Дамонов. – Розалинда по простоте своей души может подумать, что вы… э… что вы можете притязать на её любовь; и может одарить вас ею просто потому, что вы были первым претендентом.

– Но я никогда не притязал на её любовь, – пылко сказал Рюрик. – Если она любит меня, то любит по своей воле. Я всего один раз говорил с благородным герцогом, и тогда он пришёл ко мне, чтобы закалить шпагу. Если вы женитесь на госпоже, то пожалуйста; а если вы ищете помощи в своём деле, то ищите её у того, кто имеет в этом власть.