Прутский поход - Герман Иванович Романов Страница 3

— Ох, — теперь задрожала рука у самого Дмитрия Константиновича, и он растерянно спросил первое, что пришло ему на ум:

— А почему Кантемиров, а не Кантемир?!

— Так московиты издревле наши фамилии склоняли, ваша светлость, со времен Стефана Великого, когда грамотами обмениваться стали. Так и писали, только «ер» добавляли еще — а тут без него обошлись как-то.

— Ладно, пусть так, но почему ты взял, что он княжеского достоинства?! Я здесь прописанный титул не вижу, Ион!

— А ты парсуну сию переверни, и прочитай надпись — тогда собственным глазам поверишь. Да и похож ты на своего потомка, вернее, он на тебя — княжеская кровь завсегда сказывается!

Кантемир только закряхтел от сказанных слов — представить, что лежащий перед ним человек есть его потомок, в голове такое не укладывается. И Дмитрий Константинович перевернул чудесным образом и невероятными красками написанную парсуну — на белой бумаге расплывались размытые водой чернильные буквы, и он негромко их прочитал:

— Князю в подарок от Дюка, — взгляд споткнулся о расплывчатое черное пятно, скрывавшее несколько слов, и докончил, — твою дивизию…

— На год от Рождества Христова, посмотри княже, — на губах Ионы появилась торжествующая улыбка, и, взглянув, Кантемир ощутил, как похолодело в душе от четырех арабских цифр — 2023.

— Ох…

— Вот и мне также было, ваше светлость — глазам своим вначале не поверил, но как стал княжеские вещицы рассматривать, так все подтверждаться стало. Меня даже в жар бросило. Да ты сам посмотри — убедись воочию!

Кантемир взял в ладонь тяжелый знак, покрытый эмалью — в центре на белом фоне пламенела звезда, над ней красный молдавский флаг с золотистой надписью — «ГВАРДИЯ». Бросило в пот — господарь машинально вытер лоб, и взял в руки странный медальон на золотом браслете. И моментально понял, что это часы, на циферблате шли числа, имелись стрелки. Но с тыльной стороны шла вязью гравировка — «гвардии майору К. Ф. Кантемирову от зам. министра обороны СССР». В центре такими же буквами весьма странная надпись — «В день 70-летия СА и ВМФ». Год — «1988». И книжными буквицами по кругу — «противоударные» и «пылезащищенные».

— Это что — его отцу даровали?

— Скорее, так оно и есть, ваша светлость. Я столь искусной работы никогда не видел, хоть браслет золотой, но сами часы неслыханное богатство. И стрелки идут, что удивительно…

Действительно — тонкая стрелочка обежала круг, Дмитрий Константинович за ней внимательно смотрел. И перевернул часы — там был изображен герб — звезда между двух увитых лаврами бычьих рогов. Сердце заколотилось в груди как бешенное — все сомнения отпали. Несомненно, это была стилизация верхней части герба Молдавского княжества. И надпись прочиталась — «Командирские». Кантемир еще раз утер платком выступивший на лбу пот, хотя, возможно, это хату хорошо протопили — хозяева, зажиточные селяне, старались угодить господарю и гетману, как только могли.

— Ни разу имена такие не встречал — «СССР» и «СА и ВМФ», — задумчиво пробормотал Некулче, и с немым вопросом в глазах посмотрел на господаря — тот считался одним из самых образованных людей Молдавского княжества. Его отец был неграмотным, но Антиох и Дмитрий получили прекрасное образование. Младший брат свободно говорил на восьми языках, не считая двух родных, сам написал несколько книг, отлично музицировал, хорошо знал философию, логику, историю, математику, географию и многое другое — ведь его с детства готовили в правители.

— Возможно, написано тайнописью, иной раз имена правителей запрещено произносить всуе. Такое бывало!

Дмитрий Константинович говорил осторожно, даже плечами пожал, не найдя другого ответа. И спросил о самом главном, что его тревожило:

— Кто-нибудь, кроме тебя, Ион, видел это?

— Нет, — твердо ответил гетман, — я его разоблачал и ракией натирал. И сам за князем смотреть буду, чтобы первые его слова услышать, как в сознание придет. Ранило, замерз сильно — вода ведь студеная в реке. Как бы горячка с ним не приключилась, а то от нее помирают.

— Не дай бог, — перекрестился на красный угол Кантемир, и Некулче последовал его примеру, повернувшись к иконам. Затем с кривой ухмылкой и виноватыми глазами протянул Кантемиру небольшую цветную бумагу. И тут его голос заметно дрогнул:

— Прости, ваша светлость, но ты должен это увидеть!

Дмитрий Константинович взял листочек, оторопело уставился на изображение, даже потер глаза, не в силах им поверить. Еще раз взглянул, прочитал надпись мелкими буквицами и посмотрел на цифры. Потрясение было настолько велико, что Кантемир вскрикнул:

— Боже праведный, так это же я сам!

Перед глазами все поплыло, будто провели мокрой тряпкой. И силы покинули господаря — он бы рухнул на дощатый пол, но был вовремя подхвачен крепкими руками гетмана…

* * *

Денежные знаки Приднестровской Молдавской Республики. На них изображены видные исторические деятели, так или иначе связанные с историей этих земель — Александр Суворов, Петр Румянцев, Тарас Шевченко, императрица Екатерина Великая. А на этой банкноте светлейший князь Дмитрий Кантемир, союзник Петра Великого.

Нынешний курс в Бендерах в районе 1 к 6 — российский рубль серьезно «ослабел» даже по отношению к «союзным рублям» Белоруссии и Приднестровья.

Глава 3

— Но разве так можно, ведь я был готов покаяться перед царем, — пробормотал сидящий у очага новоизбранный гетман Войска Запорожского в довольно потрепанном кунтуше. Филиппу Орлику нездоровилось, знобило немного, а потому он жался ближе к печи. И вспоминал прошлое, кляня себя за то, что много раз упустил возможности вырвать у судьбы свое, и занять более достойное место, чем то, которое занимал.

— Зато теперь отомщу царю, будет знать, как моей помощью пренебрегать! Я буду настоящим правителем, а не тем казусом, которым являюсь! Ведь я еще не стар, у меня все впереди!

Да, ему месяц тому назад исполнилось только 38 лет, и он стал гетманом по обе стороны Днепра, вот только в изгнании, заняв место покойного Ивана Степановича Мазепы. И ничего нет, кроме громкого наименования, ничего, одна горечь в душе. Те оставшиеся семь бочонков золотых монет, что были вывезены на лодках у Переволочны, достались не ему, а племяннику покойного Мазепы, и так решил король Карл, чтоб налимы сожрали этого шведского монарха, что всем своим видом напоминал утопленника. И пусть на том свете бесы жарят на вилах в адовом костре старика Ивана Степановича — не правителем Украины он оказался, а никчемным интриганом, и не делами славен усопший, а интригами, да соблазнением Матрены Кочубеевой, собственной крестной дочери.