Густав Эмар - Золотая лихорадка Страница 30

Но в течение этих десяти дней, проведенных с глазу на глаз с капитаном, мысли молодого человека совершенно изменились, и вместе с тем полная перемена произошла и в стремлениях дона Себастьяна.

Сын генерала Гверреро принадлежал, сам не подозревая, к многочисленной категории людей, которые совершенно не знают сами себя и лениво влачат свою жизнь до той минуты, пока им не напомнят, какие на них лежат обязанности. Тогда происходит реакция: воображение их воспламеняется, самолюбие просыпается, и они становятся такими же деятельными и честолюбивыми, как перед этим были беззаботны и равнодушны к своей будущности.

Капитан дон Исидро Варгас мог только радоваться, как быстро молодой человек, которого он называл своим воспитанником, усвоил себе уроки относительно роли, какую он должен играть в обществе.

Дон Себастьян, благодаря своему имени и репутации отца, без всякого затруднения получил чин лейтенанта в армии.

Этот чин для молодого человека был первой ступенью лестницы, по ней с этого момента он должен был быстро взбираться наверх.

В то время в Мексике умному человеку было удобно ловить рыбу в мутной воде, и несмотря на долгие годы, протекшие со времени провозглашения независимости, ничто еще не изменилось в несчастной стране, где анархия возведена в систему.

Если какая-нибудь страна и могла бы обойтись без армии, то это именно Мексика после признания ее независимости и полного изгнания испанцев, чему способствовало и ее положение среди других государств, и ее географическое положение, обеспечивавшее ей полную безопасность.

К несчастью, война за независимость продолжалась десять лет. За сей долгий промежуток времени мирное и тихое население этой страны, находившееся под гнетом притеснителей, преобразилось: воинственный пыл охватил все классы общества, и нечто вроде военной лихорадки зажгло во всех любовь к оружию.

Вот причина, почему армия, не видя перед собой врагов, с которыми она могла бы сражаться, повернула оружие против своих сограждан.

Правительство, вместо того, чтобы распустить эту буйную армию или, по крайней мере, сократить ее до минимальных размеров, сочло гораздо более выгодным для себя опереться на нее и организовать военную олигархию, легшую нестерпимым гнетом на страну.

Благодаря этому армия после войны и приобрела такое влияние. Оно увеличивалось по мере того, как люди, стоявшие во главе правления, все более и более сознавали, что только одна вооруженная сила в состоянии сохранить их власть или же свергнуть.

Итак, армия производила пронунсиаментос с целью доставить власть своим любимым полководцам, и все офицеры, начиная с последнего альфереса72 и до дивизионного генерала, только и рассчитывали на беспорядки, чтобы получить повышение в чинах. Альферес — чин лейтенанта, полковник — сменить свой красный пояс и шарф на зеленые цвета бригадного генерала, а дивизионный генерал — чтобы его провозгласили президентом республики.

Вот причина, почему пронунсиаментос повторяются то и дело, вот почему всякий офицер, которого начинает тяготить его подчиненное положение, с помощью кучки таких же недовольных, как и он сам (в них никогда нет недостатка), устраивает заговор, отказываясь повиноваться правительству. И это тем легче, что, какая бы участь не постигла его затем, он сохраняет за собой самовластно присвоенный себе следующий высший чин.

Поэтому военная карьера носит в Мексике характер настоящей скачки с препятствиями.

Мы знаем одного мексиканского генерала, достигшего поста президента республики, прыжками от пронунсиаменто к пронунсиаменто, никогда не видавшего огня и даже не получившего не только военного, но и какого бы то ни было образования, что не удивительно в стране, где самый младший из европейских сержантов, обучающий рекрутов, мог бы легко достигнуть чина генерала.

Дон Себастьян оценил свое положение непогрешимым оком честолюбца и решил воспользоваться общей анархией, чтобы завоевать себе положение.

Он, так сказать, галопом пролетел первые чины и с головокружительной быстротой достиг звания полковника.

Добившись этого, он женился, чтобы закрепить свое положение и придать себе известную солидность, необходимую для игры, которую в воображении своем хотел закончить избранием в президенты.

Дон Себастьян и сам по себе был достаточно богат, а женитьба еще округлила его состояние. Тем не менее, он старался его увеличить еще всеми доступными средствами.

По странной прихоти судьбы, все складывалось именно так, как хотелось этому человеку, и он во всем, что бы ни предпринимал, имел удачу. Его жена, доброе и прелестное создание, любви и преданности которой он никогда не умел ценить, умерла после непродолжительной болезни и оставила ему дочь, такую же добрую и прелестную — ту самую красавицу Анжелу, с которой мы уже много раз встречались на страницах этого рассказа.

Дон Себастьян, если бы захотел, мог бы жениться во второй раз, но так как первый брак дал ему уже все, что было нужно, он предпочел остаться свободным.

В то время, к которому относится наше повествование, дон Себастьян Гверреро достиг чина генерала и заставил назначить себя губернатором штата Соноры, — это была первая ступень, через нее ему необходимо было перешагнуть для исполнения честолюбивых замыслов.

Обладая колоссальным богатством, он так или иначе принимал участие во всех промышленных предприятиях и состоял акционером в большей части фирм, занимающихся разработкой рудников.

Чтобы наблюдать за всеми этими операциями, он и выпросил себе место губернатора Соноры. В новой, почти неизвестной стране ему будет легче ловить рыбу в мутной воде. Сонора слишком удалена от столицы, и можно совсем не бояться надзора со стороны правительства Мексики, где у него, впрочем, были могущественные покровители.

Словом, генерал Гверреро был одним из тех мрачных лиц, которые под самой располагающей наружностью, самыми ласковыми манерами и приветливыми улыбками скрывают грубые инстинкты, холодную и черствую душу.

А между тем в сердце это человека было чувство, которое искупало многие его недостатки.

Он любил свою дочь.

Он любил ее страстно. Но эта отеческая любовь несла в себе нечто хищное и ужасное, он любил свою дочь, как ягуар или пантера любит своих детенышей.

Донья Анжела, никогда не старавшаяся выведать, что таится на сердце у отца, с врожденным у молодых девушек инстинктом угадала ту бесконтрольную власть, которую она имела над этой надменной натурой, гнувшей все, но в ее присутствии становившейся слабой и почти робкой. Прелестный ребенок деспотически пользовался своей властью, но всегда с целью сделать доброе дело: смягчить наказание осужденному, помочь несчастным, — словом сделать менее тяжелым железное иго, под которым генерал, при всех своих кошачьих манерах, держал своих подчиненных.