Остров Беринга - Ольга Владимировна Погодина Страница 30

Утром Лагунова вместе с двумя другими умершими за ночь похоронили.

* * *

Еще через два дня, когда Лорка и отец лежали в своей землянке, земля вдруг затряслась. Шесты, поддерживающие парусину, рухнули вниз, следом посыпалась земля. Откуда-то со скал слышался далекий грохот. Кашляя и отплевываясь, Лорка выпутался из парусины и быстро освободил больных.

Выскочил наружу. Огромный кусок скалы откололся и рухнул в море, образовав новый риф саженях в двадцати от корабля. Мерзлая земля пошла трещинами; землянки засыпало песком и мелкими камнями, все еще катившимся со скал. Люди, серые от пыли, метались по берегу, некоторые, обезумев от ужаса, падали ничком на землю и выли, точно животные.

Но все закончилось так же быстро, как и началось. Растревоженные птицы, покружившись, опять вернулись к скалам, показались вездесущие песцы…

— Командор! Спасите командора! — раздался крик.

— Лоренц! — раздался слабый голос отца. — Помоги мне!

Цепляясь друг за друга, они выбрались из ямы и поковыляли к землянке, в которой лежал больной Беринг.

Землянка, как и остальные, обрушилась. Тело командора наполовину засыпало землей, а сам он остался лежать, обратив к небу засыпанное серой пылью лицо, похожее на посмертную гранитную маску.

Лорка бросился раскапывать песок, кто-то подал ему лопату:

— Не надо, sonny[27], — раздался слабый голос командора. — Не трожь. Мне так теплее.

Он надсадно закашлялся, из угла рта потекла кровь.

— Иван Иванович, родной, — опустившись перед ним на колени, Овцын поднес к губам командора кружку, — выпей.

Вот так, никаких чинов.

— Спасибо, Дима, — ласково сказал командор. Открыв глаза, он окинул неожиданно ясным и сильным взглядом окруживших его людей. — Я скоро умру. И слава Богу… Ксаверий Лаврентьевич, тебе командование принимать поручаю.

Отец молча кивнул. Что Беринг умирает, было понятно. Стеллер, нервно сжимая и разжимая руки, порывался копаться в сумке, тряс пучками сухой травы, потом выронил сумку, сел на землю и разрыдался.

— Подойди. — Отец нагнулся к умирающему и тот что-то ему тихо сказал. Затем подозвал Стеллера, Овцына… Один за другим подходили к своему командору люди, нагибались и отступали назад, пряча мокрое от слез лицо.

Командор Беринг прощался со своей командой. Наконец он поманил к себе Лорку.

Больше всего Лорка боялся зареветь в голос. Подошел, нагнулся. Иван Иванович дышал тяжело, ртом хватая воздух. В груди у него что-то страшно и влажно хлюпало.

— Ну-ка, скажите мне… юноша, — медленно, еле шевеля синими губами, спросил Беринг. — Которое твое отечество?

— Отечество твое то, которому служишь душой, — отчеканил Лорка. Слова командора он запомнил надолго и не раз думал над ними.

Иван Иванович улыбнулся одними глазами, затем поднял ледяную руку и погладил Лорку по вихрастой голове.

— …и телом… — еле слышно прошептал он.

Через несколько минут командор флота Ее Императорского Величества, капитан пакетбота «Святой Петр» Витус Иоаннсен Беринг умер.

Глава 9

Весна

— Лоренц, не отставай! — Отец медленно брел по берегу, увязая в снегу. Сегодня была их очередь искать плавник, и этим занятием не пренебрегал никто — ни офицеры, ни матросы, поскольку каждая землянка отапливалась лишь тем, что приносили ее обитатели. Софрон Хитрово все еще лежал больной, и заботы о пропитании и отоплении легли на плечи остальных.

После долгих месяцев кромешной тьмы, ежедневных похорон и отчаянной борьбы за жизнь к концу января команда «Святого Петра» понемногу начала оживать,

Потери были ужасными. За ноябрь и декабрь от скорбутной болезни и холода умерло более тридцати человек.

Все же к Аксинье-полузимнице, то есть к концу января, некоторые из оставшихся в живых начали понемногу вставать. Однако выздоравливающим требовалось больше еды, а ее в округе становилось все меньше. Ржаная мука и крупа почти закончилась, и все чаще заводились разговоры о неприкосновенном запасе.

Плавника поблизости тоже практически не оставалось: все чаще люди уходили за пределы бухты, карабкались по крутым скалам в надежде отыскать выброшенное на берег бревно — или хотя бы ветку.

Однако люди были еще так слабы, что любое простейшее действие выполнялось ими с огромным трудом. Что уж говорить об охоте — несмотря на довольно большие лежбища морских бобров, удалось добыть мяса их только раз или два — животные легко ускользали от истощенных охотников.

Ужасная болезнь начала отступать только для того, чтобы уступить место голоду, который с каждым днем ощущался все сильнее, отнимая последние силы.

Пока Лорке удалось найти только небольшой обломок мокрого дерева в локоть длины. Отец подобрал выброшенный на берег разбитый бочонок. Однако и это было больше, чем иной раз доводилось добыть.

Ноги Лорки уже насмерть заледенели в прохудившихся чириках, и он с надеждой посматривал на отца, ожидая от него команды возвращаться. Но просить не смел, зная: не к лицу командиру возвращаться с пустыми руками.

— Если вскорости не добудем еды — пропадем. — Отец, пошатнувшись, едва не упал. — Но последний запас нельзя трогать! Нельзя! Не то по весне сами, как звери, друг дружку есть станем. Слыхал я, и такое случалось…

Лорке стало страшно. Если уж отец заговорил с ним о своих страхах, значит, дело и впрямь худо.

Руки совсем заледенели, и он засунул оба кулака под мышки, чтобы хоть немного их отогреть. Правая рука как-то сама собой нащупала кожаный мешочек, который Лорка хранил во внутреннем кармане.

«А что, если и впрямь помогла нам пристать Эмемкутова гагара? — промелькнула в голове неожиданная мысль. — И Овцын, и даже отец в голос говорили, что это просто чудо было над самым рифом пройти!»

Пальцы тем временем выпростали из мешочка амулет, сжали его.

«Колдовство поганое! — встало перед глазами суровое лицо отца Иллариона. — Брось, покамест душу не сгубил!»

Лорка дернулся, как от боли. Кость хрустнула еле слышно.

«Ой!»

— Что там у тебя?

— Ничего, — пальцы Лорки снова дрогнули, и он выронил отломанную птицу. — Замерз маленько.

— Ну, тогда давай возвращаться, — отец угрюмо ссутулил спину. — Темнеет уже.

— Может, еще пройдем вон до того мыска? — Лорка, прежде страстно желавший услышать от отца эти слова, теперь желал больше проверить, сбудется ли камчадальское колдовство. Страх смешался с каким-то странным, болезненным азартом.

«Эх-ма, будь что будет!»

Отец вздохнул и кивнул. Увязая в песке, они медленно побрели в сгущающихся сумерках. Завернули за мысок. Берег был пуст, только неподалеку блестел большой, наполовину утонувший в песке валун.

— Что-то я