Боги ушли, твари остались - Михаил Владимирович Рогожин Страница 31

Все трое понимающе рассмеялись.

— Если это правда, фюрер отправит его в отставку. Поработайте хорошо, — благословил Геринг.

Хелльдорф запросил архивы. Выяснилось, что девушка к тому же снималась для порнографических открыток. Фельдмаршал потерял должность, получил солидную материальную компенсацию и отбыл с молодой женой в кругосветное путешествие. А Хелльдорф и Альфред — благодарность от Геринга. С тех пор и приятельствовали…

В кабинет зашел помощник, положил перед графом досье на Франца Вальтерхоффа и тут же вышел.

Хелльдорф углубился в изучение.

— Ничего особенного. Но мошенник. С политикой не связан. Женат на гражданке Канады Аделии Шранц, внучатой племяннице знаменитого австрийского архитектора. Кстати, фюрер большой поклонник таланта её деда…

— Достаточно, чтобы избавиться, — оживился Альфред.

Граф оторвался от досье. Посмотрел на приятеля с сожалением:

— Послушай, мы с тобой каждый раз занимаемся чужими женами.

— На этот раз моей, — возразил Альфред и со значением заключил: — В самое ближайшее время.

Хелльдорф удивленно оттопырил губы.

— Может, её тоже стоит проверить?

— Нет-нет… с ней порядок. А от него нужно избавиться. Развод он не даст. Будет путаться под ногами. Ты же понимаешь…

— Понимаю, — граф закрыл папку. — Только не получится. Франц Вальтерхофф — один из самых ценных информаторов, давно работающих на полицию. Его ликвидация отрицательно скажется на работе других. Извини, но у нас свои методы. Обратись в гестапо. Хотя я бы не хотел терять такой ценный кадр.

Ответ озадачил Альфреда. Он был уверен, что Хелльдорф ему не откажет.

— Гестапо отпадает. Начнут вышибать из него какой-нибудь заговор.

— Тогда возьмись за дело сам, — предложил граф, — уладь по-тихому. Обещаю, моё ведомство не будет усердствовать в расследовании.

Это прозвучало, как индульгенция. Альфред подошел к графу, протянул руку.

— Спасибо, Вольф… ты прав.

— Передумаешь, сообщи. Для него работенка найдется, — и ответил крепким дружеским рукопожатием.

Альфред вышел из здания полиции и пешком направился к своему министерству, где оставил машину. Возле авто его поджидал Ульрих. Стало ясно, что что-то случилось с Аделией.

— Где она?! — крикнул Альфред.

На глазах старика навернулись слёзы.

— Она стрелялась из вашего пистолета… Сначала хотела уехать. Я забрал чемодан. Она поднялась в ваш кабинет. Я варил кофе и вдруг — выстрел! Забегаю… она бледная. С пистолетом в руке, губы дрожат, глаза невменяемые. Потом вскочила, бросила пистолет — и в дверь. Я за ней. На крыльце споткнулся, хотел подняться, и тут меня ударили по голове. Потерял сознание. А когда пришел в себя, её уже не было.

— Кто ударил? — не понял Альфред. — Аделия?

— Нет… кто-то другой.

— Как? За ней приехали?

— Нет. Я был внизу, она наверху. Потом пошел готовить завтрак и вдруг — выстрел!

— Погоди, ты же сказал, что она куда-то собралась с чемоданом.

— Да…

— Значит, её кто-то ждал? С кем-то договорилась?

— Не подумал.

Альфред сел в машину. Ульрих занял водительское место.

— Куда едем?

Ответа не последовало. В голове Альфреда версии тасовались с невероятной скоростью. Самое простое предположение — убежала с Францем. Но это глупо. Раз она хотела застрелиться, значит, чего-то сильно испугалась. А может, её похитили советские диверсанты? Но откуда они в Берлине?

— Почему решил, что она стрелялась? — спросил Ульриха.

— А как еще? В кабинете всё цело. Я проверил.

— Может, стреляла в окно?

— В кого?

— В того, кого в нём увидела.

— Да, не было во дворе никого, — не согласился Ульрих.

— Кто ж тебя ударил? В него она и стреляла.

— Но зачем тогда фрау выскочила из дома? Я бы сумел её защитить, — резонно ответил старик.

Альфред почувствовал логическую неувязку. Но мысль, что Аделию похитили, всё равно преобладала.

Нужно было возвращаться домой, чтобы на месте восстановить картину происшедшего. Единственное, что он определенно понял в эту минуту, так это то, что не готов расстаться с Аделией… Возможно, он смог бы её убить, но отдать — ни за что!

Глава двадцать первая

Марта оказалась женщиной молчаливой и подозрительной. Смотрела на Аделию исподлобья. Не выразила никакого интереса к её появлению. Зато Франца слушалась с преданностью собаки. Тут же подала кофе, гренки из серого хлеба и вареные яйца. Франц жестом потребовал выпить. На столе появилась бутылка шнапса. Франц налил себе в бокал, выпил залпом, закурил сигару и со вздохом облегчения опустился на диван.

Аделия без смущения набросилась на гренки, поскольку от голода почувствовала головокружение. Марта осталась стоять у входа в кухню.

— Об этом месте не знает ни одна живая душа, — сказал Франц по-русски, — мое последнее убежище. Содержу Марту специально для такого случая…

Дом был крепким, бюргерским. Белый. С черной обрешеткой. С крахмальными занавесками, с фотографиями и фарфоровыми статуэтками. Аделии отвели комнату на первом этаже, прямо за хозяйской спальней, чтобы не посмела улизнуть незамеченной.

Пока ехали, Франц всё допытывался, кто стрелял. Аделия не отвечала. Не потому, что было стыдно признаться в своей слабости, а просто не хотела ни о чем с ним говорить. Даже не поинтересовалась, откуда он взялся. Поэтому Францу приходилось вести общение за двоих.

— Пойми, пока мы вдвоём, мы живы!

— Зачем? — безразличным тоном задала вопрос Аделия.

— Затем, что умереть всегда успеем. Если тебе наплевать на себя, будем заботиться обо мне. Отвечай, что произошло между вами?

— Отприказывался, — огрызнулась Аделия. Она решила похоронить в душе отношения с Альфредом. Больше никому не удастся воспользоваться её чувствами, чтобы нанести ему удар. Пусть их встреча останется глотком выстраданного счастья. Невероятно, что они вообще встретились. Их любовь с годами только окрепла. Радость от близости превзошла все самые нереальные мечты. А будущего у них всё равно нет. Не позволят люди им оставаться счастливыми. Так для чего жить в ожидании трагедии? Хороший Альфред или плохой, враг или жертва, ей все равно. Он — любимый, и своим бегством она спасла его. Франц появился вовремя, ведь она понятия не имела, куда бежать и где скрываться. Поэтому пускай делает всё, что ему заблагорассудится.

— Я должен знать, — настаивал Франц, — иначе невозможно будет устроить вашу встречу.

— И не надо. Я с Альфредом рассталась.

— Он тебя разлюбил?

— Не твое дело.

— Моё! Хочешь поиграть в гестапо? Живого места на тебе не оставлю! — распылился Франц.

И погорячился. Аделия посмотрела на него таким уничижительным взглядом, что он поперхнулся. Ему показалось, что какая-то незримая сила придавила ему грудь к позвоночнику.

Аделия встала. Неожиданно легко сделала несколько круговращений и, набравшись энергии, направила её на него.

Марфа, стоявшая у дверей, вскрикнула, потому что на её глазах