Черная книга - Александр Григорьевич Домовец Страница 31

Когда с Японией было подписано мирное соглашение и попавшие в неволю российские солдаты с офицерами потянулись на родину, Демон решил остаться. В России его никто не ждал, а к Японии за полгода привык, неплохо научился говорить. И вообще тут ему нравилось. Тем более, что японцы относились к пленным вполне гуманно. Комендант лагеря помог Демону пристроиться в крестьянский дом в деревушке Исихари. Здесь парень прожил четыре года, работая на хозяев, — молодую бездетную женщину-вдову и её деда, обнищавшего самурая.

По некоторым словам и фразам, произнесённым в разное время, можно было догадаться, что у Демона с хозяйкой случился роман. Дед-самурай им не препятствовал. Напротив, принял русского в семью и с охотой передавал ему своё боевое искусство (а боец он был изрядный). Каратэ — так называлась эта система единоборства. Парень занимался с увлечением и вскоре благодаря молодости, силе и ловкости достиг немалых успехов, хотя и хромал после ранения.

Так бы и остался бывший ефрейтор в Японии до конца дней (и был бы по-своему счастлив), но судьба распорядилась иначе. Хозяйка, беременная от парня, умерла родами. Ребёнок тоже не выжил. А вскоре Демон схоронил деда-самурая и оказался один-одинёшенек. Вот тогда он вспомнил о родине.

…Надо признать, что план Демона был хорош, довольно простой и чрезвычайно эффективный. В случае реализации, разумеется.

— Хорошо, — сказал я, — сегодня же обсужу твоё предложение с начальством и примем решение. Завтра тебе сообщу. — Одним глотком допил чай. (Да разве это чай? По сравнению с тем, что заваривал Викентий, помои.) — Но что делать с Морохиным?

Демон широко зевнул, предъявив больные, пожелтевшие зубы. С хорошими манерами он если и был знаком, то исключительно понаслышке.

— С Морохиным проще, — обронил безучастно, слегка постукивая ребром ладони о столешницу.

…Продав завещанный ему деревенский дом со всем скарбом и скотом, будущий Демон уехал в Иокогаму. Там, в российском консульстве, выправил бумаги, необходимые для возвращения в Россию, там же обменял иены на рубли. В порту Иокогамы нанялся матросом на торговую шхуну «Апостол Павел», следовавшую домой с грузом риса и зелёного чая, и поплыл навстречу родным берегам.

В Петербурге пришлось встать на учёт в городском присутствии по воинской повинности. Адрес проживания назвал старый, довоенный, хотя возвращаться на Выборгскую сторону не собирался, да и куда? Жили-то с покойными родителями на съёмной квартире… Выдали ему пособие на лечение раненой ноги — небольшое, но на дороге не валяется. А чем заниматься дальше, было непонятно. Родных и близких нет, дома нет, никакого дела не знает. Не наниматься же снова половым в трактир, как до армии!

Первую ночь в столице Демон провёл в ночлежке у Сенной площади. Вышло плохо. Пьяные старожилы трущоб решили поучить новичка, а заодно и выяснить, чем богат. Демон убивать никого не стал, но пятерых разбросал, как щенков, а кое-кого из них, похоже, искалечил. Больше никто не сунулся, но оставаться там было нельзя — во сне зарежут.

Пришлось снять комнатку в доходном доме, хотя это и было дороже. Какое-никакое, а отдельное жильё. Кроме того, здесь можно было, не привлекая чужого внимания, худо-бедно тренироваться. Каратэ стало важной частью жизни Демона, и он боялся потерять боевые навыки. Да и чувствовал подсознательно, что они ему в жизни ещё пригодятся.

А жизнь складывалась трудно. Деньги, привезённые из Японии и полученные от властей, закончились. Ради заработка Демон разгружал в лавках товар, не брезговал бесплатной благотворительной столовой для увечных нижних чинов, случалось, и христарадничал. Так продолжалось до тех пор, пока однажды ночью бывший ефрейтор не вступился за приличного человека, на которого напали грабители. А спасённый человек неожиданно предложил работу. И если организация в лице Демона получила наёмного убийцу, то Демон в лице организации — источник хорошего дохода.

Теперь можно было снять жильё получше, да и приодеться. Тем более, что на благоприобретённой службе порой приходилось общаться с людьми из хорошего общества, к которым оборванец и на пушечный выстрел не подойдет. А мыслями о людях, убитых по заданию организации, он душу не рвал. К тому же, есть ли душа у душегуба — это вопрос…

К новому ремеслу он привык быстро и относился к нему спокойно. Кто-то пашет землю, кто-то строит дома, кто-то лечит людей. Но надо же кому-то и убивать… Словом, все при деле. Просто дело у каждого своё. Да и мало ли он убивал на войне…

…На прощание Демон вдруг сказал:

— Насчёт Морохина посоветуйся с Тузом. Пусть решит, как лучше. А уж я всё устрою.

Признаться, покоробило, что наёмник (ну, пусть ценный и незаменимый) диктует, что надо делать. Захотелось напомнить бывшему половому его место в нашей иерархии. Но увидел вроде бы спокойные глаза Демона — и тут же расхотелось. Ну его к чёрту.

— Обязательно посоветуюсь, — только и сказал.

Кирилл Ульянов

Утро началось с сюрприза.

Мало того, что Морохин опоздал, ещё и явился на службу с подбитым глазом и пластырем на скуле. Однако настроение у сотоварища было тем не менее ощутимо хорошее.

— Это вас в ресторане так угощали? — деликатно поинтересовался я, имея в виду повреждения на лице.

— Нет, после, — откликнулся Морохин невозмутимо. — Проводил Князеву, а на обратном пути напали грабители.

Он красочно и не без юмора поведал, как его пытались обчистить, как он дал мерзавцам героический отпор и битву за бумажник выиграл, но и сам при этом слегка пострадал. Звучало складно и занимательно, я даже хихикнул раза два. Однако возникло ощущение, что сотоварищ чего-то недоговаривает.

— А как отнеслась к происшествию Катерина Владимировна? — спросил невинно.

— Оказала медицинскую помощь и выразила сочувствие, — ответил Морохин, не моргнув глазом. — Я действительно к ней потом поднялся, чтобы привести себя в порядок. Просто не упомянул. — Засмеялся. — Догадливый вы, Кирилл Сергеевич.

А что тут гадать? Откуда ещё Морохин мог позвонить с утра пораньше на службу, чтобы предупредить насчёт опоздания? У него (сам говорил) домашнего телефона нет. А у Князевой, скорее всего, есть, — девушка состоятельная… Ну, да ладно. Дело молодое. Теперь-то очерк пойдёт вперёд семимильными шагами.

— Что у нас? — осведомился Морохин, садясь за стол.

Я положил