Дэвид Бликст - Короли Вероны Страница 32

Антонио ушам своим не верил.

— Она спорит с Кангранде? На людях? Да кто же она такая?

— Его сестра, — садясь на коня, сверкнул глазами Марьотто.

В небе загорались первые звезды, когда трое счастливых обладателей боевых ранений различной степени тяжести во второй раз за день въехали в Виченцу. Юношей встречали радостные крики. Город гудел как улей; сотни людей стремились к воротам, словно обтекая троих всадников. Изумленный Пьетро повернулся к Антонио. Тот тоже смотрел разинув рот.

— Так вот как он это сделал, — благоговейно пробормотал Мари.

Горожане, спешившие к воротам, представляли собой замечательное зрелище. На головах у них красовались горшки и котелки, руки сжимали удилища и палки с привязанными струнами. Женщины, дети и старики славного города Виченцы, они же «лучники», все еще находились под впечатлением от собственной роли в битве. Они разгромили захватчиков падуанцев — теперь рассказов у очага хватит на несколько поколений. Они спешили за ворота, желая помочь загнать пленных, тащили собак, чтобы те настигли беглецов. Они жаждали мести. Их крики и свист ясно давали понять: они, в отличие от Кангранде, церемониться не намерены.

Глядя на импровизированные луки и шлемы, Пьетро в который раз восхищался смекалкой Кангранде. Какая-то старушка остановилась спросить, не ранены ли они. Пьетро отвечал «Va bene»,[24] отрицательно качнув головой. Старушка поцеловала его ступню и побежала догонять остальных.

— Это что, твоя зазноба? — Марьотто старался перекричать толпу.

— Ее случайно не Еленой зовут? — во всю глотку вопрошал Антонио.

— Заткнитесь.

Пьетро старался вспомнить все, что слышал от отца о Скалигерах. Перед глазами у него встали фрески работы Джотто из палаццо в Вероне. Бартоломео был старшим сыном старого Альберто делла Скала. Средний брат, коварный Альбоино, умер три года назад. Третий брат, получивший при крещении имя Франческо, с трех лет носил прозвище Кангранде. О дочерях Альберто делла Скала, кажется, никто не упоминал.

— Мари! — Пьетро назвал друга уменьшительным именем. Его отец был бы оскорблен в лучших чувствах.

— Что?

— Эта женщина… сестра Кангранде… она замужем за Баилардино да Ногарола, верно?

— Верно! — прокричал в ответ Марьотто.

— В чем дело? В чем дело? — надрывался с другой стороны Антонио, удивительно точно копируя интонацию Скалигера.

— Прекрати! — рявкнул Марьотто.

— Что прекратить? — Антонио скроил невинную мину.

Мари в притворном раздражении закатил глаза, затем обратился к Пьетро:

— Ну да. Сестра Капитана замужем за Баилардино.

— Ты вроде это уже говорил, — смутился Антонио.

Тут Пьетро осенило.

— Но ведь Кангранде воспитывался у Баилардино. Значит, донна Катерина должна быть много старше своего брата?

Марьотто хотел было податься вперед, но рана ему не позволила.

— По ее виду этого не скажешь.

Пьетро решил, что больше ему ничего не выяснить. По крайней мере, пока.

Они въехали в горевшую часть пригорода. Люди тщились спасти свои дома. Однако воду из колодцев доставали недостаточно быстро; кроме того, драгоценное время было потеряно в спорах, чей дом тушить первым. Юноши поспешили объехать толпу.

Через сорок минут после окончания битвы друзья снова оказались на пьяцца Муниципале. Пьетро спешился. Тотчас к юноше подбежал паж в коротком желтом камзоле, чтобы позаботиться о его коне. В толпе выделялись еще несколько таких вот мальчиков с измазанными сажей лицами — целый день они бегали с поручениями из города в горящий пригород и обратно.

— Спасибо, — сказал Пьетро и тут же, коснувшись земли раненой ногой, заскрипел зубами. Последние полчаса его мысли вертелись исключительно вокруг кровати. Но прежде надо было найти донну Катерину и передать ей слова Капитана. Пьетро перехватил взгляд пажа.

— Донна да Ногарола в городе? — Приходилось кричать, потому что и здесь шум стоял оглушительный. — Я должен ей кое-что передать от Капитана!

Из-за колонны розового мрамора появилась женщина. Она была высока и стройна. Симара темно-синей парчи с тончайшим цветочным узором едва касалась подолом ступеней, вместо того чтобы тянуться длинным шлейфом позади, как диктовала мода. Откидные рукава, долженствовавшие величественно спускаться на спину, отсутствовали. Шаги женщины были уверенные и быстрые — куда более быстрые, чем следовало шагам знатной дамы. Видно, она думает не о моде, а о деле, решил Пьетро. Ни на шее донны да Ногарола, ни на ее запястьях ничего не поблескивало, не позвякивало и не говорило о происхождении или положении — не то что у дам при бесчисленных европейских дворах, которых юноше доводилось видеть во время скитаний с отцом. Легким жестом маленькой руки она отослала пажа, и Пьетро заметил, что колец, помимо золотого обручального, тоже нет. С кушака, украшенного несколькими драгоценными камнями, свешивалась огромная связка ключей. Если положение женщины определяется количеством ключей, которые она носит, трудно представить себе даму более знатную. Голову донны Катерины покрывало прозрачное фаццуоло,[25] перехваченное лентой темно-синей парчи в тон платью; оно открывало лишь узкий мысик каштановых волос надо лбом, гладко зачесанных и собранных на затылке в узел, угадывавшийся в облаке невесомой ткани.

Лицом донна Катерина не походила на Кангранде — нос был меньше, скулы острее. Однако ярко-синие глаза развеивали всякие сомнения относительно их родства.

Катерина делла Скала, в замужестве да Ногарола, остановилась в двух локтях от Пьетро. Антонио и Марьотто успели к тому времени спешиться. Все трое поклонились, точнее, попытались поклониться, потерпев неудачу каждый по своей причине. Пьетро заскрипел зубами, едва наступив на больную ногу. Марьотто держался молодцом, пока дело не дошло до сгибания торса. Антонио преуспел больше друзей — он скривился от боли в затылке, уже когда вся его неуклюжая фигура замерла в глубоком поклоне.

Пряча улыбку, донна Катерина произнесла:

— Прошу вас, синьоры, не добавляйте работы лекарю. — Голос оказался глубокий, звучный, со знакомыми модуляциями — как будто эхо отзывалось на слова Кангранде. — Если хотите выказать мне почтение, лучше скажите, кто вас послал и с каким известием.

Пьетро, смущенный донельзя, глаз не мог отвести от донны Катерины. Неудивительно, что Монтекки затруднился определить ее возраст. Когда ее выдали замуж, ей наверняка было не менее тринадцати, а с тех пор прошло уже двадцать лет. Однако донна Катерина казалась не старше своего доблестного брата.