Генри Хаггард - Хоу-Хоу, или Чудовище Страница 32

— Все уладится! — с внутренней иронией проговорил я про себя, лежа в постели. Успех нашего отчаянного предприятия зависел от цепи гипотез, такой длинной, как отсюда до Кейптауна. Невольно вспоминалась старая поговорка:

Если бы да кабы,

Да росли во рту бобы,

То был бы то не рот,

А целый огород.

Если лодка приедет; если она станет дожидаться поблизости; если Хансу удастся незаметно к ней подплыть; если его пустят в лодку; если он уговорит суеверных вэллосов подъехать к пристани и забрать нас; если не откроется наша проделка с порохом; если порох благополучно взорвется и разрушит шлюз; если мы сможем отвязать Сабилу от столба; если она не устроит истерики; если негодяи-жрецы не перережут нам глотки во время всех этих операций; и двадцать прочих «если» — тогда, может быть, «все уладится». Однако, положившись, по обыкновению, на судьбу, я помолился и решил, что пора уснуть — я, к счастью, могу спать в любое время и при любых обстоятельствах. Без этого таланта я бы давно помер.

Меня разбудил приход Драманы. Было уже совсем темно. Я взглянул на часы, оказалось — одиннадцатый час.

— Что же ты не разбудил меня раньше? — сказал я Хансу.

— А что пользы было будить вас, баас? Скучно мотаться без дела, когда нечем промочить горло.

Так он оправдывался, а на самом деле просто крепко спал, как и я. Однако я был рад, что избавился от нескольких часов томительного ожидания.

Теперь я решился рассказать Драмане все. В этой женщине было нечто такое, что внушало к ней доверие.

Она выслушала и пристально глядела на меня, пораженная смелостью моего замысла.

— Все это, может быть, кончится благополучно, — сказала она наконец, — но следует опасаться колдовства жрецов, которое открывает им то, чего глаза не видят.

— Я тоже колдун, — возразил ваш покорный слуга.

— И еще одно обстоятельство, — продолжала она. — Мы не можем пройти к каменным воротам, которые вы хотите разрушить. Согласно приказанию, я вернула Дэче кошель с ключами. Жрецы еще раз ходили в сарай удостовериться, что ворота прочно закреплены. Дверь крепко заперта, вам ее не открыть.

Я был ошеломлен. Про ключ я и не подумал. И вдруг я услышал сдавленное идиотское хихиканье Ханса.

— Что смеешься, осел? — закричал я. — Разве время смеяться, когда все наши планы проваливаются?

— Нет, баас, то есть — да, баас. Видите ли, баас, я предугадал, что может случиться что-нибудь в этом роде, и на всякий случай вынул ключ из мешка госпожи Драманы и подменил его камнем того же веса. Вот он, — и Ханс извлек из кармана увесистый архаический ключ.

— Ты поступил мудро. Но ты сказала, Драмана, что жрецы еще раз заходили в сарай. Как же они вошли без ключа? — спросил я.

— Господин, имеется два ключа. Один хранится у того, кто носит титул Стражника Ворот. Согласно присяге, он весь день носит его у пояса и спит с ним ночью. А мне дал свой ключ верховный жрец, у которого имеются все ключи, чтобы он мог прийти с дозором куда и когда захочет. Но он это редко делает.

— Прекрасно. У тебя есть какие-нибудь новости, Драмана?

— Да, господин. На Совете постановили принести в жертву Хоу-Хоу тебя и твоего спутника. Это подачка Волосатому Народу — они узнали, кто убил их соплеменницу, и заявили, что если вас оставят в живых, то они не пойдут на войну с вэллосами. Вероятно, и меня принесут в жертву вместе с вами.

— Вот как? — промолвил я, подумав про себя, что теперь могу с чистой совестью топить всю эту сволочь и угостить предусмотрительных любителей приносить жертвы хорошей дозой их собственного лекарства. С этого момента я стал безжалостен, как сам Ханс.

Теперь стало ясно, почему с нами обходились с такой учтивостью и разрешали осматривать все, что нас заинтересует. Это делалось, чтобы усыпить в нас подозрения.

Мы принялись за ужин, за которым Драмана обмолвилась случайно, что было постановлено украсть у нас оружие, «изрыгающее огонь», чтобы вернее нас схватить. Надо было действовать безотлагательно.

Я ел сколько влезет, исходя из того, что еда придает силу; тоже делал и Ханс. Драмана принесла нам туземной наливки, и я не отказался от выпивки, считая, что умеренная доза алкоголя будет нам обоим на пользу, в особенности же Хансу, которому предстояла холодная ванна.

Поужинав, мы упаковали как можно удобнее наш небольшой багаж. Половину я дал нести Драмане. Ханс же нес только револьвер и вязанку вонючих веток, которая при плавании должна была служить ему поддержкой и прикрытием.

Было около одиннадцати часов, когда мы двинулись в путь, накинув на головы антилопьи шкуры с наших постелей, чтобы по возможности походить на этих животных.

Глава XIII. Страшная ночь

Проливной дождь перешел в изморось. Густой туман стлался по полям и над озером, благоприятствуя нашему бегству. Даже ни одна собака не залаяла на нас, ибо те немногие представители этих животных, какие имелись на острове, из-за холода и сырости все спали в домах. Но сквозь туман сияла с ясного неба большая полная луна, предвещающая перемену погоды.

Никем не замеченные, достигли мы шлюзного канала и, к своему удивлению, нашли дверь незапертой. Приписав это недосмотру жрецов, мы тихо вошли и прикрыли за собой дверь. Затем я зажег свечу, поднял ее над головой и отступил, пораженный ужасом: над каналом сидел человек с длинным копьем в руке.

Пока я недоумевал, что мне делать, и глядел на стража, полусонного и, видимо, еще более напуганного, чем я сам, Ханс со свойственной дикарю быстротой действий положил конец моим раздумьям. Как леопард, прыгнул он на врага. Я услышал удар ножа, и в следующее мгновение отблеск свечи упал на торчащие из воды пятки. Человек исчез навсегда — по крайней мере из нашей жизни.

— Что это значит? Ты говорила, что здесь никого не будет! — свирепо закричал я на Драману, заподозрив ловушку.

Она упала на колени, подумав, должно быть, что я ее собираюсь убить копьем стражника, которое я поднял с земли, и ответила:

— Господин, я не знаю. Должно быть, у жрецов появились подозрения и они выставили стражу. Или, может быть, их встревожил небывалый подъем воды.

Успокоенный ее объяснениями, я велел ей встать, и мы принялись за дело. Заперев дверь изнутри, Ханс взобрался на рычаг и вставил пороховницы в дырку в подъемных воротах, как раз под болт. Затем мы туго законопатили щебнем все щели, чтобы пороховницы не выскочили, и все вместе замазали толстым слоем глины, которую я наскреб с сырой стены сарая. Лишь непосредственно под болтом мы оставили небольшое отверстие, чтобы сконцентрировать силу взрыва на болте и на верхнем крае дырки в подъемных воротах. Фитили мы провели в просверленные в пороховницах дырочки, вставив их для предохранения от сырости в полые тростники. Концы их висели на шесть футов от земли, так что второпях их нетрудно было зажечь.