Андрей Марченко - Письмо никому Страница 32

Затем показали милиционеров, которые переминались с ноги на ногу. Сзади, не снимая маски, курили бойцы какого-то специального подразделения. Оружие, висевшее у них на грудях, имело вид довольный, лоснящийся от масла.

Скучным голосом вещал пресс-секретарь местного управления. Он что-то рассказывал про преступную группировку, про то, что преступник вооружен и, возможно, опасен…

Снова показали фоторобот Егора. Казалось, что за прошедшие дни лицо на казенной бумаге посерело и постарело.

— Становишься популярным… — мрачно пошутил Геноссе.

— Помолчи…

Выглядел он явно расстроенным. И повод у него имелся. Сразу после просмотра передачи поднялся и направился к спальне:

— Устал, — подвел он итог дня, — отчего как устану, начинаются приступы deja vu. Ладно, пойду, лягу спать и постараюсь умереть во сне.

— Дурень…

— Нет, лучше умереть на трамвайной остановке в чужом городе от инфаркта, и чтобы над твоим телом, пока не опознают, измывались недоученные студенты-медики. Помню, когда в институте учился, у нас был в центре города анатомический театр при медицинском университете. Я так туда и не попал…

— До сих пор жалеешь об этом? — спросил Антон.

— Смотря в каком смысле — что не попал — хорошо. Что не сходил — зря. Может, в другом месте сложится зайти.

— В этом городе нет медицинского института… — успокоил его Геноссе. — Только ветеринарный техникум.

И, вроде бы, не было повода быть недовольным собой.

Вчерашний день, безусловно, прошел плодотворно. Геноссе откопал какую-то книжечку, которая, вполне вероятно, имела отношение к делу. Что более важно — он остался жив, ушел от преследования.

Но тоска подкатывала к горлу, душила… Каждое утро он просыпался с надеждой, что все наладится, сложится наилучшим образом. Все, действительно, складывалось — но как-то криво, не лучшим образом.

Проснувшись утром, Егор назначил дату отъезда — в эту ночь. Сам, сказавшись занятым, отправился в центр.

Пока ехал в автобусе, что-то будто зашевелилось в нагрудном кармане, там, где он держал мобильный телефон. Странно, он будто бы вынул батарейку.

Егор вытащил аппарат, тот лежал на ладони мертвее мертвого. Шевеление в области кармана не прекращалось.

Сердце.

Егор долго смотрел на телефон, потом посмотрел в окно — за ним пролетали микрорайоны…

Он вставил аккумулятор на место. Проверил — не сбросило ли последние звонки, нашел нужный, дал вызов.

На том конце долго не брали трубку…

Звонок был неуместен, как звук работы отбойного молотка в ранее воскресное утро. Вчера сидели, пытаясь сообразить что делать дальше, устроили селекторное совещание с центральной, московской конторой. Но так и разошлись, ничего не решив, но обпившись кофе до хронической бессонницы.

— Алло?

— Доброе утро.

Игорь сразу проснулся:

— Жорж?

— Ага. Не разбудил?

— Нет, что ты, всегда рад тебя слышать. Рад, что ты в добром здравии?

— Ой ли?

— Ты уж прости за вчерашнее… Неудобно как-то получилось, все сложилось по-глупому.

— Да уж, глупей не придумаешь.

Но каждый под словом «глупо» подразумевал свое.

— Слушай, такое дело… — продолжил Егор. — Может нам все-таки удастся сговориться…

Игорь вскочил в кровати:

— Договоримся! Конечно, договоримся! Мы же взрослые деловые люди, не шпана, чтобы пикироваться по мелочам.

Егор кивнул, будто его мог увидеть собеседник, и запустил руку под куртку, пощупать — на месте ли сердце.

— В общем так… Давайте минут через сорок я вам позвоню, вы к тому времени подумайте, сколько вы мне можете реально вручить, я обмозгую свои условия. Мы забьем стрелочку где-то в центре, встретимся и поговорим? Лады?

Собеседник о чем-то думал и молчал…

Молчал долго.

Его прервал Егор:

— Будем считать, что напряженное молчание состоялось. Говорите уже… Или раздумали?

— Договорились… Верней, договоримся на месте… Ты только свою бамазейку прихватывай…

Егор дал отбой.

Автобус несся по городу никак не медленней пятидесяти километров в час…

Сначала Игорь боялся, отпущенных сорока минут не хватит, но людей удалось поднять на удивление быстро. Однако, через указанное время звонка не последовало. Телефон молчал и через час, через сто минут…

Оператор-лейтенант всматривался в свои мониторы, водители прогревали моторы, готовые в любую секунду сорваться с места.

Но лейтенант только качал головой: все чисто, объект не наблюдается.

Нервы натягивались, напрягались все больше и больше, но никто этого не показывал — это было бы свидетельством слабости.

Но почти все про себя пришли к мнению — наверняка что-то произошло.

…А по большому счету ничего не произошло.

В центре города Егор оказался даже раньше, нежели полагал. Неспешно прошелся по базару. И подходящее место нашел быстро — дорога, которая проходила сбоку рынка. Палатки стояли и на проезжей части, с другой стороны от рынка находились маленькие магазинчики, в совокупности именуемые «торговыми рядами».

По улице постоянно двигались сотни людей, потому машины старались сюда не заезжать, попавшие же сюда автомобили были вынуждены двигаться с черепашьей скоростью. Чтобы привлечь внимание к себе их водители постоянно давили на клаксоны, но местные постоянные посетители к реву уже привыкли и не обращали внимания.

Еще по этой улице ходили трамваи. Здесь же находилась и остановка, на которой, наверняка можно долго стоять, не привлекая ничьего внимания.

Здесь было довольно многолюдно, и вместе с тем, если что, можно было даже бежать, без риска наскочить на что-то или кого-то.

До назначенного срока оставалось еще минут десять, и Егор собрался перекусить.

Отстояв быструю очередь, взял себе два пирожка с капустой. Задумался про свое сердце, но махнул рукой и заказал еще кофе в пластиковом стаканчике.

Ел тут же, на стойке возле этой торговой точки.

Рядышком стояли игровые аппараты — самые дешевые, уличного типа. Толстая бабулька, похожая на торговку, скармливала аппарату монеты, жала кнопки, иногда ей что-то выпадало, но не так чтобы много. Впрочем, казалось, отключись автоматы от электрической сети, она бы минут десять все равно бы продолжала бы набивать нутро автомата монетками. Ей, вероятно, нравился процесс бросания монеток в щель. Егор задумался о фрейдистком символизме — монетка и щель автомата.

Наконец, бабка проиграла всю мелочь и ушла…