Феодора - Пол Уэллмен Страница 32

— Да в чем дело? — гаркнул он так, что стекла задрожали. — Что с тобой?

Хиона вздрогнула и перестала рыдать.

— Ты ничего не знаешь? Они сделали со мной ужасную вещь… пока ты спал… И теперь еще ты кричишь на меня? — губы ее дрожали.

— Ужасную? Какую еще ужасную вещь? Объясни толком! Хиона долго и сбивчиво повествовала своему любовнику о ночной оргии, то впадая в ярость, то всхлипывая и поскуливая.

Иоанн наконец понял, что произошло.

— Так ты говоришь, они заперли тебя в каморке для мытья посуды? Они смеялись над тобой?

— Да, ты бы только слышал…

— Проклятие! — внезапно вскричал он. — Знаешь, что теперь тебе надо делать?

— Мне? Что мне делать? Что ты имеешь в виду?

— Ты сделалась посмешищем сама и делаешь посмешищем меня! Это все твои дурацкие затеи, этот пир, все знают, что ты его затеяла на мои деньги! Да надо мной теперь будут потешаться, как над последним идиотом!

— Иоанн! Как ты смеешь обвинять меня! Как ты можешь так говорить!

И Хиона вдруг поняла, что префект смотрит на нее не так, как раньше. Исчезла прекрасная фамоза, жрица любви, он видел перед собой жалкую женщину, немолодую, располневшую, с опухшим лицом. Иоанн махнул рукой, поморщился и двинулся к выходу.

— Куда ты? — закричала Хиона. — Иоанн, вернись, не уходи! Не оставляй меня сейчас, ты мне так нужен! Помоги мне! — Хиона вскочила с кровати и повисла на нем.

— Чем? Чем я могу помочь тебе?

— Ты можешь наказать их! Отомсти им! Я их всех узнала, хотя было темно. Там был Герои, этот молокосос, сын Полемона, и еще другие… Самая отвратительная — это Феодора вместе со своими маленькими замарашками… Отомсти им!

Несмотря на головную боль, префект рассмеялся.

— Ты это серьезно? Ты считаешь, что префект столицы будет заниматься склоками двух шлюх? Значит, в мои обязанности входит мстить какой-то проститутке?

— Шлюхи? Проститутки? Ты никогда раньше не называл меня так, Иоанн, ты же говорил, что любишь меня!

— Посмотри на себя! Ты — просто старая корова! Оставь меня, пусти!

Он оторвал от себя несчастную женщину и вышел из покоев.

Хиона долго стояла в дверях, не проронив больше ни слова. Потом упала на ложе и вновь зарыдала. Рабыни жались друг к дружке, не зная, что делать, и ждали, пока хозяйка, наплакавшись, не уснет.

Но Хиона уже решила, что необходимо сделать. Больше она не будет стегать рабов кнутом, их следует продать как можно выгоднее. Дом и мебель тоже следует продать сегодня же. Себе она оставит пару слуг и драгоценности. Сутки у нее есть, раньше эскувиты сюда не доберутся. Она хорошо знала бывшего любовника. А ночью — бежать из столицы.

Так Константинополь за неделю лишился двух знаменитых фамоз. Не то чтобы их исчезновение наделало в городе много шуму, но на улице Женщин об этом судачили весьма оживленно. Здесь было немало претенденток на вакантные места, и вскоре новые обольстительницы получили заветные титулы, а жизнь в столице потекла своим чередом…

Среди цветов и вощаных табличек Феодора обнаружила послание Экебола. Новоиспеченный наместник Киренаики писал:

«Божественная Феодора! Я должен видеть тебя и говорить с тобой! Я буду у тебя сегодня вечером. Вечно твой раб, я целую твои ручки. Экебол».

Девушка почувствовала легкую досаду: Экебол ей не нравился — кожа сальная, нос слишком длинный, глаза близко посажены. Ей приходилось спать с мужчинами куда уродливее, чем он, но он оставил ее холодной, и встречаться с ним ей не хотелось. Но дело есть дело, Экебол проговорился, что знаком с префектом, а куртизанке всегда следует быть любезной с влиятельными мужами.

Феодора приняла ванну, убрала волосы, подкрасилась и села ждать гостя.

Экебол явился довольно поздно.

— Извини, я не мог быть раньше, — церемонно поклонился он. — Неотложные дела. Нужно было проследить за погрузкой моего багажа на корабль.

— Вы нас покидаете?

— Да, завтра с утренним приливом. — Он пристально смотрел на нее, но ей казалось, что Экебол рассматривает кончик собственного носа. Это позабавило Феодору, и она улыбнулась.

— Я желаю вам удачи и счастья.

— У меня не может быть счастья без тебя. Только ты можешь дать его мне.

— Что я могу дать будущему наместнику?

— Ты можешь сделать меня счастливейшим из смертных! Феодора, прелестная Феодора, я хочу тебя!

Экебол вдруг упал на колени и стал покрывать поцелуями руки девушки.

— Уедем со мной! Я умоляю, Феодора, уедем! Я холост, ты будешь жить в моем доме, ты будешь властительницей! Скажи только — и я исполню любое твое желание!

Феодору удивил этот порыв. Но прозябать в глухой провинции, когда она может царить в Константинополе? И с этим вульгарным Экеболом? Она с трудом удержалась от смеха.

Экебол не унимался:

— Ты не будешь больше куртизанкой. Если захочешь, я женюсь на тебе, и ты станешь хозяйкой моего дома. Подумай о своем счастье, подумай! Соглашайся, умоляю тебя!

Любая деликата сочла бы такое предложение лестным. Стать постоянной любовницей знатного и богатого мужа, обладавшего властью, очень заманчиво. Положение любовницы ни к чему не обязывало, можно было сбежать от постылого и надоевшего — подарки и драгоценности останутся; супруга же, по римским законам, принадлежит мужу. С другой стороны, брак дает право наследования имущества. И все же честолюбивой деликате совершенно не хотелось тащиться в забытую Богом Киренаику, но и недвусмысленно отказывать было не в ее правилах. Она медлила.

— Вы оказали мне честь своим предложением. Но я не могу решить сразу. Я должна подумать.

Экебол поднялся с колен, держа ее за руки.

— Ты будешь счастлива, клянусь!

— О, я и не сомневалась, но…

Экеболу не терпелось. Удача шла к нему в руки, он получил долгожданный пост, и ему казалось, что для полного счастья ему недостает одного — этой девушки.

— У меня совсем мало времени, — умолял он. — Когда же ты решишь?

— Мне необходимо кое-что уладить. Ваше предложение так неожиданно… У меня были другие планы…

— Оставь все, любимая! Оставь все, уедем! Твой муж, твой раб исполнит все твои капризы и прихоти…

Он опять принялся целовать ее руки. Феодора осторожно высвободила их и вежливо проговорила:

— Я просто не в состоянии ответить сейчас.

— Но когда же?

Когда? Да никогда. Но Феодора кокетливо улыбнулась:

— Скоро. Мой ответ удивит вас.

Это могло значить все. Или ничего. Экебол удалился довольный. Он не получил прямого отказа, которого боялся, и теперь был полон надежд и планов на будущее.

Вечером после ужина Тея обнаружила кусочек папируса, просунутый кем-то в