Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника Страница 33

— Леонарда, если мне предстоит быть поджаренным, то лучше уж я изжарюсь на вертеле, чем у палача.

— Его стряпня тебе не нравится?

— Нет, признаюсь.

Леонарда пожала плечами.

— Ты знаешь, — сказала она, — что если будешь вести себя хорошо, тебе решительно нечего бояться, потому что ты Петух. Даже если бы тебя окружили разом палачи французские и наваррские, ты мог бы быть так же спокоен, как сейчас.

— Это правда, — сказал Индийский Петух, качая головой. — Так сказал начальник, а то, что он говорит, вернее слов короля.

— Да, — продолжала Леонарда, — тот, кому начальник угрожал смертью — умирает, тот, в чьей жизни он поручился — живет, и ты знаешь, Индийский Петух, где бы ты был без него теперь?

— В плену… или мертв! — с волнением сказал Индийский Петух. — По милости его я жив, свободен и получил благословение моей матери. За это — клянусь тебе, Леонарда, — если завтра я должен буду дать изрезать себя на куски, чтобы видеть улыбку начальника, я с радостью пойду на казнь!

— Но как это ты один сегодня здесь? — продолжала Леонарда, изменив тон.

— Не знаю, — отвечал Индийский Петух.

— Странно!

— Который час, Леонарда?

— Семь минут первого, сын мой.

— Из-за этих семи минут мне не хотелось бы находиться на месте Зеленой Головы.

— Почему?

— Начальник должен быть семь раз недоволен, а черту известно, что это значит.

— Твои плечи это помнят?

Индийский Петух утвердительно кивнул с выразительной гримасой. В эту минуту в зале раздался крик: «Кукареку!»

Леонарда подошла к комоду и взяла длинную шелковую трубочку, висевшую возле него. Она поднесла отверстие трубочки к губам и начала дуть в него, потом опустила трубочку и стала прислушиваться. Второе «кукареку» послышалось громче первого.

— Это Золотоцветный Петух, — сказал Индийский Петух.

Леонарда пошла отворять дверь. Человек, закутанный в большой плащ, быстро вошел в залу. В золотой галун его треугольной шляпы было воткнуто перо золотистого петуха, на боку висела длинная шпага. Он бросил плащ на стул и остался в богатом щегольском военном костюме, который как нельзя лучше шел к его дерзкой физиономии, сверкающему взору и длинным усам, скрывающим верхнюю губу.

— Здравствуй, Индийский Петух! — сказал он.

— Здравствуй, Золотоцветный Петух! — ответил Индийский Петух, не вставая.

— Как я голоден!

— Садись за стол!

Золотоцветный Петух занял первое от Индийского Петуха место с правой стороны, напротив того отделения в корзине, где лежали золоченые яйца.

— Подай самые лучшие кушанья, Леонарда! — закричал Золотоцветный Петух, разворачивая салфетку.

Не успел он сесть, как послышался легкий треск, и на пустом насесте, стоявшем перед его тарелкой, появился очаровательный золотоцветный петушок, одной величины с индийским петушком, красовавшимся напротив первого прибора. Леонарда поставила на стол дымящееся блюдо.

— Клянусь рогами сатаны! — продолжал Золотоцветный Петух, накладывая себе еду. — Я думал, что опоздал сегодня, а оказалось — пришел раньше других.

Он показал глазами на пустые места.

— Где ты был сегодня? — спросил Индийский Петух.

— У курочек.

— А-а! У тебя, наверное, много рапортов?

— Набиты карманы. Эти очаровательные курочки ни в чем не могут отказать своему петуху. Начиная от камеристки мадам де Флавакур, пятой девицы де Нель, которую герцог Ришелье хотел сделать наследницей ее четырех сестер, до поверенной мадемуазель де Шароле и субретки президентши де Пенкур, которая в последнем маскараде в опере приняла мсье де Бриджа за короля…

— Что у тебя нового?

— Очень мало.

— Но все-таки.

— Час тому назад похитили одну молодую девушку.

— Где?

— На мельнице Жавель.

— Кто эта девушка?

— Хорошенькая Полина, дочь Сорбье, продавца подержанных вещей с улицы Пули. Она сегодня утром обвенчалась с Кормаром, торговцем скобяными изделиями на набережной Феррайль, а вечером в десять часов на свадебном балу ее похитил граф де Лаваль с помощью Шароле и Лозена. Все трое были переодеты мушкетерами.

— И они похитили новобрачную?

— Это произошло очень быстро. Все остолбенели; я ничего сделать не мог, потому что получил приказ действовать только в особом случае.

— Но что скажет начальник, когда ты об этом доложишь?

— Я повиновался полученному приказу.

— Позволить совершить насильственный поступок при одном из нас и не наказать притеснителя — это значит не следовать воле начальника.

— Еще большее непослушание — невыполнение приказа, а я следовал ему, и на моем месте ты бы сделал то же самое.

— Молчите! — сказала Леонарда.

Раздалось тихое пение петуха. Леонарда подошла к шелковой трубочке и приложила ее к губам. Через несколько минут раздалось второе «кукареку». Леонарда отворила дверь, и в залу вошел человек, который своим видом и манерами походил на простолюдина. Вошедший бросил свою большую; шляпу с плоскими полями в угол залы.

— Здравствуйте, — сказал он грубым, охрипшим голосом.

Он сел возле Золотоцветного Петуха, оставив между ним и собою пустое место. В петлице его камзола торчал пучок серых перьев.

— Эй! Леонарда! — закричал он. — Вина! Мне хочется пить.

Не успел он закончить последнее слово, как раздался треск, и на насесте, поставленном перед ним, появился мохнатый петух с короткими, толстыми и широкими лапками. Напротив пришедшего находилось отделение с желтыми яйцами, в этом отделении яиц лежало меньше всего.

— Ты получил удар в левый глаз, Мохнатый Петух, — сказал Золотоцветный Петух, смотря на своего товарища.

— Да, — ответил Мохнатый Петух, — но если я получил один удар, то отплатил четырьмя.

— Верю. Кто ударил тебя?

— Мушкетер, которому я выбил четыре зуба.

— Где это было?

— На мельнице Жавель.

— Когда?

— Час тому назад. Я был на свадьбе Грангизара, продавца муки на улице Двух экю. Мы танцевали, когда услышали крики. Мушкетеры похитили новобрачную с другой свадьбы. Они были вооружены, но мы взяли скамейки, палки, и мои курицы действовали так отлично, что мы отняли дочь Сорбье и возвратили ее жениху.

— А, вы ее отняли! — сказал Золотоцветный Петух. — Вы действовали после моего ухода.

— В котором часу ты ушел?

— Ровно в одиннадцать часов — так мне было приказано.

— А я начал в десять минут двенадцатого, мне тоже было приказано.

— Значит, ты знал, что будет?