Майкл Арнольд - Кровь предателя Страница 33

Лизетт наблюдала. Она заметила, что каждые два часа часовых сменяют их столь же грозные товарищи. На часах даже не шелохнутся, всегда бдительны, отлично вымуштрованы. Сливки отряда Хантера.

Когда ночь начала заявлять свои права и укрепления Олд Винчестер Хилла стали отбрасывать гигантские тени на зеленые холмы, отцы Бенджамин и Этельберт откланялись и направились на север, в сторону Ист-Меона, где находилась церковь Святого Иоанна Богослова.

Проведя ночь среди опавшей и пожухлой листвы лесной подстилки в глубине стонущего леса, парочка наутро готовилась повторить путешествие на лишенную растительности, вершину Олд Винчестер Хилла. Но на этот раз Лиззет была настроена уйти оттуда не с пустыми руками.

- Вы точно уверены? - спросил Бенджамин, привязывая кобылу к корявому стволу на третий день путешествия.

- Нет. Но зачем бы им охранять эту чёртову палатку?

Бенджамин уступил.

- Возможно, вы правы.

- Да, права. Пустую палатку не охраняли бы шесть человек. Единственное, что стоит так защищать - это ружья и порох. И мы видели, где они хранятся. Что ещё это может быть?

- Если только Кэсли вас не обманул.

Лизетт вспомнила широко открытые глаза полковника и жалобную мольбу.

- Не обманул.

Они двинулись по тропе, по которой уже проходили дважды, а затем стали подниматься на холм, скользя по влажной земле.

- Помните, о чём мы договорились? - спросила Лизетт, с трудом вытаскивая башмак из вязкой грязи.

Бенджамин поймал её взгляд.

- Не надо считать меня дураком, дитя моё.

Лизетт кивнула.

- А я и не считаю, - она слегка улыбнулась. - Спасибо, отец.

Священник спросил так, будто тщательно подбирая слова.

- О чём был сон?

Лизетт сжала зубы. В голову пришла чёткая и ясная мысль, что сегодняшний день может оказаться последним в её жизни.

- Мне снилось время, когда мне было семь лет. Мой отец был кавалерийским офицером, которого послали на юг бороться с гугенотами. Мы с мамой отправились с ним. Однажды утром рота моего отца попала в засаду... - она замолчала.

- Продолжайте, - тихо попросил Бенджамин.

- Роту уничтожили. Полностью. А потом принялись за обоз и наш лагерь. Сожгли повозки. Поубивали людей. Увели животных.

- Но вам удалось сбежать.

- Я была маленькой и спряталась. Господь меня защитил. Притаившись, я видела, как они убивают, слышала, как смеются, - она замолчала.

Бенджамин подождал, пока она, наконец, не подняла голову, в тени капюшона её голубые глаза горели ярким огнём.

- Они её изнасиловали. Маму. Убили. Всё время называя её чёртовой папистской шлюхой.

Отец Бенджамин не проронил ни слова.

- Теперь вы знаете, - едва слышно прошептала Лизетт.

Её спутник кивнул.

- Конечно, я понимаю, почему вы ненавидите нас, протестантов.

Она снова на него посмотрела, но на этот раз взгляд был мягче, ярость слегка утихла.

- Не всех.

- Как получилось, что вы служите королеве?

- Меня нашли и подобрали, когда на следующий день мимо проходила колонна армии моего отца. Взяли с собой. Я последовала за лагерем. Мне больше некуда было идти.

Сейчас Лизетт вспоминалось легче. В четырнадцать лет она вышла замуж за Мишеля Гайяра, капитана кавалерии, и по её просьбе он научил молодую жену владеть шпагой и мушкетом. Научил сражаться и ездить верхом не хуже любого мужчины.

- Что с ним случилось? - спросил отец Бенджамин.

- Лихорадка. Кроме этих навыков, он мне ничего не оставил. Конечно, у меня было милое личико. Я привлекла внимание одного из придворных короля Людовика и попала в королевский двор в Париже. Генриетта увидела меня там, когда нанесла визит брату. Она спросила, можно ли перевести меня к ней на службу.

На миг Бенджамин задумался.

- Можно спросить, если вы не против? Почему вы? Наверняка во дворце были десятки красивых женщин.

Лизетт засмеялась.

- Дело не в моей красоте, отец. Один из дворцовых стражников вздумал меня поиметь.

- Не вышло?

- Нет. Поползли слухи о том, каким образом он получил увечье. Шёпот достиг ушей королевы. Она умная женщина, отец. Она поняла, что я могу быть полезна там, где терпят неудачу её здоровенные головорезы.

- Она оказалась права.

Лизетт остановилась.

- Это там, - сказала она, когда между бесчисленными сучьями и ветвями вдалеке показались знакомые крепостные стены Железного Века. - Готовы?

В редеющем утреннем тумане небольшой отряд следовал на восток вдоль Ока целый час, пока не добрался до крутого поворота реки. Они не могли увидеть, что за ним - обзор закрывали заросли ивы и тростника, и осторожно приближались к повороту, зарядив мушкеты; нервы их были напряжены. Первым шел Скеллен, пробираясь сквозь затопленную траву у кромки воды, выставив перед собой оружие.

Мушкет считался тяжелым оружием, но Скеллену, служившему пикинером, он лишь слегка оттягивал руки. Остальные, на коротком расстоянии друг от друга, следовали за ним, готовые в случае чего прикрыть огнем, пока высокая фигура Скеллена таяла в тумане. Это слегка сбивало с толку, поскольку с каждым шагом силуэт Скеллена становился всё призрачней, хотя они еще могли рассмотреть оранжевый огонек его фитиля, тлевший в зубцах серпентина мушкета. Пороховая полка мушкета Скеллена была закрыта, чтобы предотвратить угрозу случайного выстрела, но ее за долю секунды легко можно открыть одним щелчком, обнажив черный порох, который подожжет фитиль.

Всё было спокойно, пока в тумане не раздался голос.

- Твою мать.

Солдаты сняли фитили с зубцов мушкета и поспешили к сержанту.

За излучиной реки не было врага. Никаких отрядов мятежников, готовых нарушить утреннюю тишину огнем и свинцом. Скеллен показал им узкий шаткий мост. Из пропуск на юг.

- Мой папаша однажды загнал здесь бычка, - сказал Скеллен, когда они миновали заболоченную местность. - Да, это было в Харвелле. Странно, как иногда всё оборачивается. В те дни мы жили в Ньюбери, до того как перебрались в доки, и однажды мы с отцом привезли сюда бычка. Генри, так его звали.

- Вашего отца? - спросил Бёртон.

- Нет, бычка, сэр, - ответил Скеллен. - Весь день лило как из ведра. Дорогу размыло. У меня в ней увяз башмак. К счастью, вдоль оказалось вдоволь таверн. В здешних краях варят прекрасный старый эль. Уже с первого глотка чувствуешь, как тебя пробирает! Валит с ног, как мировой судья, скажу я вам. Приятный как мед.

- Я сам не против пропустить глоток, - с восторгом сказал Форрестер. - Крепкий эль и тёплая женщина. Восхитительное сочетание.

- Сомневаюсь в этом, - решительно заявил Страйкер. - Особенно после прошлой ночи.