Генрих Майер - Дочь оружейника Страница 33

– Смейся, – сказал Фрокар, – а если бы ты был на моем месте, и твои рыжие волосы стали бы дыбом от страха.

– Кончай свою сказку, – перебил начальник с нетерпением. – А что, эта колдунья была молода или стара?

– Кто ее знает, капитан. Эта дочь сатаны ни стара, ни молода, и лицо ее почти совсем закрыто космами седых волос. Рокардо, однако, узнал ее и говорит, что два месяца тому назад она была причиной смерти одного из наших солдат, убитого всадником Шафлера. Он уверяет также, что она совсем не стара и не отвратительна, но я боялся рассматривать ее. Колдунья придвинула к огню лавку и мы сели, потом вылила в котелок вина, согрела его и подала нам. Разумеется, мы не решались выпить эту подозрительную жидкость, несмотря на ее приятный запах, но колдунья опять засмеялась и сказала:

– Вы думаете, что я хочу вас отравить… не бойтесь, ваш час еще не пришел, вам осталось еще совершить несколько злодеяний, и тогда сам хозяин придет за вашими душами. А теперь пейте и грейтесь…

– Так как я не трус и чувствовал сильную жажду, то решился прежде всех попробовать дьявольского напитка. Мне показалось, что это хорошее вино, вскипяченное с разными пряностями, и я уверен, что оно понравилось бы и лейтенанту Вальсону. Товарищи последовали моему примеру. Скоро мы почувствовали приятную теплоту во всех членах и нас начала одолевать дремота. Колдунья взяла опять какую-то склянку и плеснула ею на огонь… В хижине разлился сильный, одуряющий запах. Голова у меня закружилась, и я хотел выйти на чистый воздух, но ноги не повиновались мне, предметы начали мешаться в глазах, я хотел закричать, позвать товарищей, но голос не выходил из горла. Глаза мои закрылись и я не помню, что потом было со мной… Я не спал, потому что это положение нельзя назвать сном, я был мертв и мои товарищи тоже.

– Вы были просто пьяны, – заметил капитан.

– Нет, синьор граф, действие вина никогда не бывает похоже на то, что мы чувствовали. Спросите у Вальсона, он знает, что значит быть пьяным.

Англичанин промычал какую-то угрозу и выпил залпом стакан вина.

– Тем и кончились твои приключения с колдуньей? – спросил Перолио.

– Нет еще, дьявол начертил свое клеймо на моей правой руке, воспользовавшись моим летаргическим сном.

Перолио вскочил с места, как будто невидимая сила приподняла его. Он покраснел и глаза его невольно устремились на собственную руку, покрытую черной перчаткой; но заметив, что Вальсон и Фрокар смотрят на него с удивлением, сел опять.

– Твоя история похожа на легенду, – сказал он, – все эти глупости сердят меня и притом ты рассказываешь очень долго. Кончай скорее.

– Извольте, синьор… Когда мы проснулись, был светлый день и колдунья исчезла со всей нашей добычей. Я стал шарить в карманах, надеясь найти крест, но не тут-то было. Крест исчез, но вы не поверите, капитан, изображение его осталось у нас на правой руке, и мы до смерти будем ходить с этим клеймом.

И приподняв немного рукав, Фрокар показал свою руку, на которой отпечатан был крест с буквой Ф. Татуировка синего цвета была сделана превосходно.

– Вот вам и доказательство моей встречи с дьяволом или его дочерью. Колдунья позаботилась даже поставить начальную букву моего имени.

– Это очень умно с ее стороны, – проговорил флегматичный Вальсон. – Когда ее папенька придет за тобой, то не сможет никак ошибиться.

Между тем, Перолио, хотя и неподвижный, был в волнении. Глаза его не отрывались от руки Фрокара. Наконец, не в состоянии пересилить себя, начал быстро ходить по комнате, кусая губы до крови.

Фрокар подозрительно следил за всеми движениями своего начальника, а Вальсон спокойно продолжал пить вино.

Вдруг Перолио остановился перед монахом.

– Ты встречался еще с этой колдуньей? – спросил он.

– Нет, капитан. Мы искали ее, ждали три дня, что она вернется в свою лачужку, но она не показывалась, и мы сожгли ее жилище.

– Так вы не знаете, что с ней случилось, где она может быть?

– Не знаем. Окрестные жители очень жалеют о ней, потому что она предсказывала им хорошую погоду и урожай, лечила их и умела делать напитки, способные возбудить любовь в самых бесчувственных людях. Говорят, что она погубила одну молодую девушку и за это превращена в сову, другие говорят, что она скрылась в окрестностях Никерка и живет в развалинах старого Падерборнского аббатства вместе с легионом дьяволов, которые служат ей.

– Через пять дней ты должен узнать, где эта колдунья, – сказал Перолио мрачно. – Я хочу видеть ее.

– Пять дней мало, синьор.

– Три золотых флорина, если узнаешь, – продолжал капитан, – а в противном случае, в первом же сражении я поставлю тебя впереди Черной Шайки.

– И я буду возле тебя, – прибавил Вальсон.

– Благодарю, – отвечал Фрокар, – я постараюсь сохранить мое прежнее место – позади всех.

И бросив насмешливый взгляд лейтенанту, палач вышел из комнаты.

Через три дня после этой сцены Перолио сидел в общей комнате, где собиралось семейство оружейника. Мария работала возле матери, а итальянец пел романс, аккомпанируя себе на мандолине. У Перолио был хороший голос и молодая девушка слушала его с заметным волнением. Бандит радовался этому, воображая, что красавица поняла его любовь, но она думала о другом, слушая страстную историю молодого пастуха, который любит невесту своего друга.

Мария думала о Франке… думала о том, что она невеста ван Шафлера, а Франк готов для нее жертвовать жизнью, свободой.

В этот вечер патер ван Эмс почему-то не пришел, что очень беспокоило Марту. Перолио радовался этому случаю и ждал, когда мать выйдет из комнаты и оставит его одного с Марией. Вдруг дверь отворилась и почтенный священник вошел с веселым лицом.

– Дети мои! – вскричал он. – Господь смиловался над нами, молитвы ваши услышаны… ваш муж, Марта, ваш отец, Мария…

– Что такое? Говорите, батюшка!

– Он свободен, он скоро будет с вами.

Обе женщины бросились со слезами к старику, повторяя счастливую весть и не смея ей верить. Перолио нахмурился.

– Да, дети мои, – продолжал патер, – известие это верно. Вчера я пошел в монастырь св. Бригитты, где моя сестра настоятельницей; там я встретил секретаря викария – епископа, и он мне сказал, что сам викарий получил приказание отправиться в Дурстед, в тюрьму оружейника Вальтера и объявить ему, что он свободен без выкупа, и может возвратиться в Амерсфорт. Секретарь прибавил, что викарий уже исполнил это приказание и что дня через два мастер будет дома.

Как описать радость бедной женщины и ее дочери? Они плакали и смеялись, целовали руки священника и, упав на колени, благодарили Бога, что он смягчил сердце епископа.