Побег стрелка Шарпа (Спасение стрелка Шарпа) - Бернард Корнуэлл Страница 33

Он показал обтянутые синим бархатом ножны с маленькой золотой буквой «Н».

– Скорее всего, дешевка, – сказал Шарп, – но в таких делах никогда не угадаешь. Половину оставь себе, другую половину раздели на всех.

Французы убрались со склона, за исключением убитых и раненых. И лишь на скалистом холме осталась рота вольтижеров, к которым подтянулась часть беглецов из остатков разбитой колонны. Большинство же уцелевших, удалившись на безопасное расстояние, остановились и теперь смотрели вверх. В долину не спустился никто. Туман внизу совершенно рассеялся, так что французские пушкари могли без помех бить по склону. Британские и португальские стрелки, не обращая внимания на разрывы, спускались, чтобы выставить кордон пикетов, но Шарп, не получив распоряжений ни от Лоуфорда, ни от кого-либо еще, повел роту к тому самому холму, на котором закрепились вольтижеры.

– А ну-ка парни, сделайте так, чтобы они попрятались.

Вооруженные винтовками, стрелки открыли огонь, ответить на который французы не могли – их мушкеты не обладали такой дальнобойностью. Тем временем Шарп, развернув подзорную трубу, внимательно осмотрел ближайшие склоны, отыскивая среди голубых мундиров зеленый. Однако никаких следов капрала Додда он не обнаружил.

Оставив несколько человек тренироваться в стрельбе по мишеням, Шарп отодвинул красномундирников, чтобы те не привлекли внимания французских пушкарей. Остальные британские части тоже убрались со склона, но растянувшиеся вдоль него пикетчики охлаждали пыл потрепанной вражеской пехоты, служа напоминанием о том, какой прием ждет их, если они решатся повторить попытку. Пытаться никто не стал, и орудия постепенно смолкли. Ветер уносил последние клочья дыма.

Прошло немного времени, и пушки заработали снова, но уже в другом месте, примерно в миле к северу. Сначала било одно орудие, потом огонь открыла целая батарея. Французы готовили новый удар.

Лейтенант Слингсби так и не присоединился к роте, предпочтя уйти в полк. Шарпу было наплевать. Он сидел на холмике, наблюдал за французами и ждал.

– Это письмо, – говорил Феррагус, расхаживая за спиной сидящей у стола Сары, – сеньору Верци. – (Половицы поскрипывали у него под ногами. Стекла в окнах подрагивали от звуков далекой канонады. Поглядывая на улицу, Сара видела в конце ее реку Мондегу.) – Напомните сеньору Верци, что он в долгу передо мной.

Перо царапало бумагу. Когда ее вызвали в кабинет, Сара повязала на шею шарф, скрывший полоску кожи между волосами и высоким расшитым воротом голубого платья.

– Напишите, что он может рассчитаться по долгам, оказав мне услугу. Мне нужны места на одном из его кораблей. Пусть предоставит каюту для жены моего брата, детей и слуг.

– Не так быстро, сеньор. – Сара обмакнула перо в чернила и продолжала писать. – «Для жены моего брата, детей и слуг», – прочитала она, закончив предложение.

– Я намерен отправить семью и слуг в Лиссабон и прошу… нет, требую, чтобы сеньор Верци подыскал для них подходящее судно.

– Подходящее судно, – повторила Сара.

– Если французы придут в Лиссабон, – продолжал Феррагус, – судно должно доставить их на Азоры и дожидаться там, пока они не смогут вернуться. Напишите, что он должен быть готов принять жену моего брата в течение трех дней по получении сего письма. – Он сделал паузу. – И еще. Добавьте вот что. Я уверен, что сеньор Верци отнесется к жене моего брата и всем остальным так, как если бы они были его родственниками. – Да, подумал Феррагус, Верци лучше принять их должным образом, если не хочет собирать свои кишки в каком-нибудь грязном переулке Лиссабона. Он остановился и посмотрел на Сару. Девушка ощущала его взгляд, и он чувствовал ее негодование. Феррагуса это забавляло. – Прочтите все письмо.

Пока Сара читала, Феррагус смотрел в окно. Верци сделает все как надо, не посмеет отказать, а значит, если французы все же придут, невестка и дети брата будут далеко отсюда. И тогда им ничто не грозит. Ни насилия, ни убийства. А что насилия и убийства будут, в этом Феррагус не сомневался. Потом все успокоится, французы утолят аппетит, и семья сможет вернуться.

– Вы думаете, сеньор, что французы придут? – спросила Сара, дочитав письмо.

– Не знаю, придут они или нет, но я знаю, что готовым нужно быть ко всему. Если французы придут, семья брата будет в безопасности. Если они не придут, то необходимость в услугах сеньора Верци отпадет.

Сара посыпала песок на бумагу.

– И долго мы пробудем на Азорах?

Феррагус улыбнулся про себя. Он вовсе не планировал отправлять англичанку на Азоры, однако и сообщать ей об этом не спешил.

– Столько, сколько понадобится.

– Может, французы и не придут, – с надеждой сказала Сара, и, словно в ответ, стихшая ненадолго канонада возобновилась с новой силой.

Феррагус подал ей печать.

– Французы завоевали всю Европу. Сейчас только мы еще воюем с ними. Их армии в Испании получили стотысячное подкрепление. Сколько у них солдат к югу от Пиренеев? Тысяч триста? Неужели вы всерьез полагаете, что мы в состоянии одолеть такую силу? Если они победят сегодня, их будет еще больше.

Он отправил трех гонцов. Дорога до Лиссабона опасности не представляла, а вот в самом городе, если верить слухам, уже начались беспорядки. Многие жители столицы поверили широко распространяемым утверждениям, что англичане собираются эвакуироваться из Португалии и оставить страну французам, и это вызвало волнения. В таких условиях принятые меры предосторожности вовсе не казались чрезмерными. И едва посланцы отправились в путь, как ему сообщили о новой беде: прибывший к складу с продовольствием фейтор требует, чтобы все запасы были уничтожены.

Феррагус надел широкий пояс с ножом, сунул в карман пистолет и вышел из дому. Высыпавшие на улицы горожане с тревогой вслушивались в доносящиеся издалека выстрелы, словно могли по ним определить, как складывается сражение у Буссако. Перед Феррагусом расступались; мужчины почтительно снимали шляпы. Два священника, погружавшие на тележку церковные ценности, увидев его, перекрестились. Феррагус в ответ показал пальцами дьявольские рожки и сплюнул на мостовую.

– В прошлом году я дал этой церкви тысячу винтенсов, – сказал он своим людям. Деньги были немалые, около сотни английских