Джон Бакен - Запретный лес Страница 34

Катрин с любопытством посмотрела на Дэвида.

— Вы выглядите старше — и печальнее. Я так и не посетила вашу кирку, но слышала, что вы палите души паствы разными ужасами.

— Молю Бога, чтобы у меня получилось выжечь их грехи и привести народ к спасению!.. Я был в отчаянии, госпожа Катрин. Именно поэтому я пустился на поиски Рая, и если бы я его не нашел, то пал бы в Ад.

Девушка с сочувствием поглядела на него.

— Можете передохнуть в моем Раю, — сказала она. — Разрешаю вам. Я угощу вас земляникой. Расскажите, что терзает ваше сердце.

Он поведал ей о том, что видел в канун Белтейна. Говорил неуверенно, пропуская многие детали. Рассказал о неприятностях с прихожанами, о своем одиночестве, о миссии, которую возложил на себя:

— Я полон решимости. И если мне придется идти туда в одиночку, я не сдамся. Слова Монтроза служат поддержкой и мне: рука Господа не сократилась на то, чтобы спасать.

Девушка погрузилась в раздумья.

— Вы пришли сюда увидеться со мной?

— Я был убежден, что найду вас в Раю. Мой рассказ не для девичьих ушей, но я здесь, чтобы предупредить вас, госпожа. Долгая лощина, доходящая до Рудской мельницы, — пограничная полоса: перейдете ее — и попадете в царство тьмы. В первый раз я встретил вас среди сосен. Умоляю, не ходите туда более, даже днем: сей Лес проклят.

Она кивнула.

— Я тоже это почувствовала. В конце весны, гуляя там, я ощущала, что меня окружает мрак, а однажды так испугалась, что побежала прочь — бежала и бежала, пока не оказалась в лещиннике. Теперь я не переношу одного вида темных сосен. Вы говорите, там колдовство. — Она понизила голос, а глаза стали серьезными. — Что это за колдовство?

— Не могу сказать, знаю лишь, что в нем средоточие тьмы, что сердца моего несчастного народа опутаны этим злом… Спаси меня, Боже, но я собственными глазами видел то, что невозможно забыть… Тихое служение окончено для меня, теперь я солдат Христа и буду сражаться до самой победы.

— В одиночку?

— У меня есть тот, кто будет на моей стороне. — И он рассказал ей о Риверсло.

— У вас есть еще один сторонник, — вскричала она. — Я ваш друг, а это место наше убежище. Если мне не доведется биться рядом с вами плечом к плечу, знайте, я здесь и желаю вам добра. Этот Рай теперь и ваш Рай. Я дарую его вам. — И она протянула ему руку.

Дэвид снял берет.

— Вы пели, — сказал он, — и ваша песня была правдива: «Обретет успокоенье стон неутешимый». Вы наполнили отвагой мое сердце, госпожа Катрин. Разрешите мне иногда приходить сюда и беседовать с вами, это будет подобно колодезю Вифлеемскому для царя Давида… Я буду знать, что вы здесь, даже если вы не пошлете за мной.

— Тогда и наш зеленый лес заколдован, — грустно улыбаясь, сказала она, — ведь и я знала, что сегодня вы обязательно придете сюда.

Глава 9. В КАНУН ЛАММАСА[80]

Как-то в июле Дэвид оседлал свою лошадку и отправился в Аллерский приход на заседание Пресвитерского совета. Прибыв туда, он обнаружил, что все кругом в замешательстве. Обычные «практики» были забыты, отменили доклад на богословскую тему, столь полезный юным пасторам. Большую часть времени собравшиеся молились в кирке за примирение в Земле обетованной и в снедаемой раздорами стране, а обед в «Скрещенных ключах» не явил собой пример братского согласия. Однако был он многолюден, и одним из мирских сотрапезников оказался Эфраим Кэрд.

За столом мистер Мунго Мёрхед, черпавший сведения из писем из Эдинбурга, поведал печальные известия о войне на Севере. Монтроз-бунтовщик со своими дикими ирландцами одерживал одну победу за другой и сейчас направил силы на юг, к самому сердцу Шотландии.

— Что ж Дэйви Лесли так медлит? — восклицал аллерский священник. — Что проку от ковенантского Государства и освобожденной Церкви, ежели гремящий доспехами амалекитянин гонит наших ратников от Дана до Вирсавии?[81] Истинно глаголю вам, судари, сия война, начавшаяся в долинах Высокогорья, скоро постучится и в наши двери, и наш несчастный народ будет вынужден участвовать не гласом и словом и не росчерком пера, ему придется страдать, и поносить врагов своих, и проливать кровь. Воды Форта и Аллера окрасятся багровым, смерть прошествует по нашим полям. Готовы ли мы, вопрошаю я — и вновь повторяю свой вопрос? Какие дары возложим на алтарь в грядущий день жертвоприношения?

Страх придал мистеру Мёрхеду достоинства. Перед собравшимися стоял воин, с плотно сомкнутыми губами, с огнем в глазах под тяжелыми веками. Мистер Праудфут из Боулда тоже был полон решимости сражаться. Он раздобыл где-то высокие военные сапоги. Расправив могучую грудь, он издал рык поддержки, выглядя при этом не менее устрашающе, чем железнобокие[82].

— Нам должно убедиться, что в наших рядах нет хананейских изменников, — взревел мистер Праудфут, — ибо Судный день близок. Да объединится Избранный народ: всякий дом, разделившийся сам в себе, не устоит[83]. В день гнева нужны лишь две опоры — чистые помыслы и всеобщее единство. Глаголю вам, только эти плотины способны удержать поток языческой ярости.

— Особенно это касается вас, мистер Семпилл, — сказал мистер Мёрхед. — Слыхал я, засыпали вы праведный приход Вудили необоснованными обвинениями. Пригрозили, что не допустите паству к Причастию, покуда не будет публичного признания, токмо вот не ведомо в чем. Я приветствую рвение в юном пастыре, но вы перегнули палку, и благонравный люд в Вудили теряется в догадках, что вам от них надобно. Остерегитесь, мистер Семпилл, иначе обратится ваше рвение в грешную нетерпимость. Не время сеять раздоры в Божьем народе.

Лицо аллерского священника растеряло все свое грубоватое дружелюбие. Он сделался угрюмым и взирал на Дэвида глазами инквизитора.

— Я всей душой за первую из опор мистера Праудфута, — произнес молодой человек. — Если Судный день грядет, наши помыслы должны быть чисты и должно нам искоренить всякую хананейскую ересь. Как только мне удастся сорвать покровы со всех грехов Вудили, Пресвитерий тут же узнает об этом.

Дэвид говорил слишком убежденно, и это пришлось не по нраву мистеру Мёрхеду. Он свел брови к переносице, и они прямой линией пересекли его огромное лицо.

— Поберегитесь, поберегитесь, внемлите совету моему, — сердито повторил он. — Мне ведомо, в Вудили живет немало старых, истинных боголюбцев, и они весьма обеспокоены вашим поведением.

Мистер Праудфут поспешил подлить масла в огонь:

— Вспоминаю те благословенные труды во славу Господа, виденные мной в этом самом приходе в марте, и не верю, что паства пала пред происками Дьявола. Взгляните на себя, глаголю вам, мистер Семпилл, удостоверьтесь, что бревно не в вашем глазу.