Бернард Корнуэлл - Смерть королей Страница 35

— Не сейчас, — сказал Хэстен.

— Слушай свою няньку, — сказал я мальчишке, и это спровоцировало его замахнуться на меня мечом. Я парировал его своей правой ногой, так что меч ударил по стремени.

— Нет! — закричал Хэстен.

Сигурд плюнул в мою сторону.

— Ты стар, ты боишься.

Он плюнул снова, а затем прокричал во весь голос.

— Пусть люди узнают, как Утред убежал от Сигурда Сигурдсона!

Он был горяч, молод и глуп. Он был достаточно крупным малым, у него был хороший меч, но его амбиции превышали его возможности. Он хотел прославиться, и я помнил, как хотел того же в его возрасте и как боги любили меня.

Любили ли они Сигурда Сигурдсона? Я ничего не ответил, а вытащил свои ноги из стремян и выскочил из седла. Я неспешно вытащил Вздох Змея, улыбаясь парню и наблюдая за первой тенью сомнения на его воинственном лице.

— Пожалуйста, не надо! — призвал Хэстен. Его люди сомкнули ряды и мои сделали то же самое.

Я держал свои руки раскрытыми, приглашая Сигурда атаковать. Он сомневался, но он вызвал меня, и если не будет драться сейчас, то будет выглядеть трусом, и эта мысль была для него невыносима, так что он прыгнул прямо на меня, его меч был быстр как змея, я парировал, но был удивлен его скоростью, затем я толкнул его своей свободной рукой, так что он отшатнулся. Он снова полоснул, неистовый удар, и я снова парировал.

Я разрешал ему атаковать, лишь защищаясь, и эта пассивность распаляла его гнев. Его обучали бою на мечах, но он забыл, что надо контролировать свой гнев. Он широко махал мечом, и его удары легко было блокировать, и я слышал, как люди Хэстена дают советы:

— Используй острие!

— Дерись со мной! — закричал он и снова размахнулся.

— Щенок, — сказал я ему, и он чуть не заплакал от отчаяния. Он рубанул мечом на уровне моей головы — лезвие зашипело в летнем воздухе, а я просто отклонился назад. Мимо моих глаз промелькнуло острие, я шагнул вперед и снова толкнул его свободной рукой, только в этот раз ногой подцепил левую лодыжку, и он рухнул вниз как колченогий теленок, а я упер Вздох Змея ему в шею. — Подрасти, прежде чем драться со мной, — сказал я ему.

Он дернулся, но замер, когда почувствовал, что острие моего меча погружается ему в шею. — Сегодня ты не умрешь, Сигурд Сигурдсон, — сказал я. — А сейчас брось ​​меч.

Сигурд издал мяукающий звук.

— Брось ​​меч, — прорычал я, и на этот раз он повиновался мне. — Это подарок твоего отца? — спросил я. Сигурд ничего не сказал. — Сегодня ты не умрешь, — повторил я снова, — но я хочу, чтобы ты запомнил этот день. День, когда ты бросил вызов Утреду Беббанбургскому.

Несколько мгновений я смотрел ему прямо в глаза, затем Вздохом Змея — скорее запястьем, чем рукой — быстро полоснул так, что острие взрезало руку, которой он привык держать меч. Мальчишка вздрогнул, когда брызнула кровь. Я отошел, наклонился и поднял его ​​меч. — Передай отцу, что я пощадил жизнь щенка, — сказал я Хэстену.

Я вытер острие Вздоха Змея о подол плаща, бросил своему слуге Осви меч мальчишки и взобрался обратно в седло. Сигурд Сигурдсон сжимал искалеченную руку. — Передавай привет отцу, — сказал я и поскакал прочь. Я даже услышал, как Хэстен с облегчением вздохнул, что мальчишка еще жив.

Почему я позволил ему жить? Потому что убивать не было смысла. Я хотел спровоцировать его отца, и смерть сына, конечно, способствовала бы этому, но у меня не было воинов, чтобы сражаться с Сигурдом. Для этого мне нужны войска западных саксов. Мне приходилось ждать, пока я не буду готов, пока Уэссекс и Мерсия не объединят свои силы, и потому Сигурд Сигурдсон остался жить.

В Честере мы не остались. Силами, достаточными для захвата старого форта, мы не обладали, и чем дольше мы оставались, тем вероятнее, что явится Сигурд с превосходящим войском. Поэтому мы оставили Меревала наблюдать за крепостью и вернулись во владения Этельфлед в долине Темеза, откуда я послал Альфреду гонца, сообщая, что Хэстен присягнул Сигурду и в Честере теперь полный гарнизон.

Я знал, что Альфред слишком болен, чтобы принять эти новости к сведению, но предполагал, что Эдвард или, возможно, члены витана захотят знать.

Ответа я не получил. Лето перешло в осень, и меня беспокоило молчание Винтанкестера.

От путников мы узнали, что король слабее, чем когда-либо — едва ли вставал с постели в последнее время, и вся семья постоянном за ним ухаживала. Весточки от Этельфлед не было.

— Мог бы по крайней мере поблагодарить за срыв планов Эорика, — однажды ночью проворчал Финан, имея в виду Альфреда, конечно.

— Возможно, он был разочарован, — сказал я.

— Что ты выжил?

— Что не суждено было подписать договор, — усмехнулся я.

Финан угрюмо оглядел зал. Огня в центральном очаге не зажигали, потому что вечер был теплый. Мои люди тихо сидели за столами, собаки развалились на циновках.

— Нам нужно серебро, — мрачно произнес он.

— Знаю.

Как же я докатился до такой бедности? Большую часть своих денег я потратил на тот набег на север — к Эльфадель и Снотенгахаму. У меня оставалось немного серебра, но и близко не достаточно для моих амбиций — вернуть Беббанбург, эту большую крепость на берегу моря, а чтобы захватить ее мне нужно было больше людей, кораблей, оружия, еды и времени.

Мне нужно было целое состояние, а я жил на заемные деньги в убогом доме на южной окраине Мерсии. Жил на милость Этельфлед, а она, казалось, охладела ко мне, потому что письма от нее я не получил. Я предполагал, что она попала под зловещее влияние семьи и суетливых священников, всегда готовых объяснить нам, как себя вести.

— Альфред не заслуживает тебя, — сказал Финан.

— У него в голове другое, например, собственная смерть.

— Если бы не ты, он был бы уже мертв.

— Если бы не мы, — поправил я.

— И что же он для нас сделал? — требовательно спросил Финан. — Иисус и святые угодники, мы уничтожили его врагов, а он обращается с нами, как с собачьим дерьмом.

Я ничего не ответил. В углу зала играл арфист, но его музыка была мягкой и заунывной, как и мое настроение. Свет померк, и две служанки принесли на стол лучины.

Я смотрел как рука Лудды скользнула под юбку и удивился, что он остался со мной, хотя, когда я спросил причину, он ответил, что жизнь идет то вверх, то вниз, и он чувствует, что моя снова пойдет вверх. Надеюсь, он прав.

— Что сталось с твоей валлийской девчонкой? — поинтересовался я у него. — Как ее звали?

— Тег, господин. Она обратилась в летучую мышь и улетела. Он ухмыльнулся, хотя я отметил, что большинство людей перекрестилось.