Генрих Майер - Дочь оружейника Страница 35

Не легко было добраться до бургундца. Викарий, предупрежденный письмом Перолио, не хотел выпускать пленника и не допускал Шафлера до епископа. Последний тоже хотел отказаться от своего обещания и объявил графу, что оружейник останется пленником до окончания войны. Напрасно Шафлер говорил ему, что невеста его в опасности, под одной кровлей с разбойником. Епископ успокаивал его, говоря, что невинность молодой девушки устоит против всех обольщений и что присутствие отца совсем не необходимо.

– Словом, освобождение пленника невозможно, – прибавил епископ, вставая и давая этим знать, что аудиенция кончилась.

– Невозможно, – повторил Шафлер почтительно, но твердо, – но Вальтер будет свободен!

Епископ посмотрел на него с удивлением.

– Вы забываете, мессир граф, – сказал он, – что я один имею право здесь приказывать. Разве я не государь ваш? Разве замок Шафлер не на моей земле?

– Нет, монсиньор, замка Шафлер не существует, и я больше не ваш вассал. Жилище моих отцов в развалинах. Это мой выкуп за мою верность вам. У меня нет больше государя.

Решительный тон графа поразил епископа, который понял, что может лишиться лучшей своей опоры и потому сказал:

– Сын мой, вы не поняли меня… я не хочу огорчать вас. Если этот пленник так дорог вам, что вы не хотите слушать никаких убеждений, то… я думаю… Я постараюсь удовлетворить вас… через несколько дней.

– Монсиньор, – возразил молодой человек, – вы забыли уже раз ваше обещание… Вы дали мне поручение, несообразное с моим достоинством, и я пробрался, переодетый и без оружия, в неприятельский город. Это ремесло шпиона, и я согласился принять его на себя потому только, что вы обещали мне свободу оружейника. Я исполнил данное вами поручение с опасностью для жизни, и требую исполнения вашего обещания.

– А если я вам откажу? – спросил епископ.

– Тогда я принужден буду оставить вас, монсиньор, и пойду в Амерсфорт с моим войском, защищать честь моей невесты.

– Вы хотите мне изменить, мессир? – проговорил Давид бледнея. – Не вы ли называли Перолио изменником?

Шафлер был в сильном волнении.

– Монсиньор! – вскричал он. – Умоляю вас, возвратите свободу пленнику, и я буду защищать ваше дело до последней капли крови.

– Хорошо, приходите завтра, нет, лучше послезавтра, мы поговорим об этом.

– Завтра будем поздно, монсиньор. Через час я буду на дороге в Амерсфорт.

Граф поклонился и хотел уйти.

– Вы не выйдете ни из города, ни из замка, – вскричал Давид, не удерживая более своего гнева. – Я прикажу арестовать вас.

– Приказывайте, монсиньор, только предупреждаю вас, что ваши наемники и дурстедская стража не в состоянии одолеть войско ван Шафлера. Мне стоит сказать одно слово – и мои солдаты не только отворят мне ворота замка, но разрушат башню и освободят пленника.

Гнев епископа усилился. Он видел, что сила, которую он всегда побеждал, теперь победила его, и потому, заставив молчать свою гордость, сказал:

– Но если я исполню ваше желание, вы можете утверждать, что я испугался угрозы.

– Нет, вы покоритесь не угрозе, а просьбе самого преданного из ваших подданных, – отвечал молодой человек.

И, поняв желание гордого прелата, он преклонил перед ним колено в ту минуту, как в комнату входил викарий со свитой.

– Сын мой, – сказал довольный епископ, – за ваши заслуги я исполняю вашу просьбу. Оружейник Вальтер будет свободен сегодня же вечером благодаря нашей привязанности к благородному рыцарю, который будет скоро его сыном.

И Давид протянул Шафлеру руку, которую тот почтительно поцеловал и потом пошел с викарием прямо в дурстедскую башню.

Вот как был освобожден оружейник.

Через два часа Вальтер, Шафлер и Франк выехали вместе из города. Шафлер предлагал оружейнику лошадь, но тот, будучи плохим всадником, предпочел идти пешком. Теперь оба друга сообщили ему свои подозрения насчет намерений Перолио, но Вальтер, успокоенный письмами духовника, думал, что молодые люди преувеличивают опасность из ненависти к начальнику Черной Шайки. Однако он согласился на их просьбу и обещал не медлить в дороге, чтобы поспеть как можно скорее в Амерсфорт.

Друзья расстались у селения, охраняемого воинами бурграфа; Франк хотел провожать дальше отца Марии, но Вальтер не пустил его.

– Не беспокойся, друг, – сказал он, – я теперь в безопасности и не нуждаюсь в защите, все солдаты бурграфа знают амерсфортского оружейника под вывеской «Золотого Шлема».

– Притом, нам надобно вернуться в Дурстед до ночи, – заметил граф. – Прощайте же, мастер, будьте осторожны в дороге и приезжайте скорее к вашей жене и дочери. Поцелуйте их за меня и скажите, чтобы они не забывали меня в молитвах.

– До свидания, мессир! – проговорил оружейник, сжимая руку зятя. – Скоро кончится эта печальная война! Ах, дети мои! Как я буду счастлив, когда все мы соберемся вокруг стола в «Золотом Шлеме» и будем пить мед за здоровье молодых супругов.

– Скоро это будет! – сказал Шафлер задумчиво.

– Прощайте, мастер, вам пора, – проговорил Франк в волнении, – скажите матушке Марте, что я никогда ее не забуду.

– А что сказать твоей сестре?

– Что я молю Бога о ее счастье.

И он быстро отвернулся, чтобы Шафлер и Вальтер не отгадали того, что происходило в его сердце.

Шафлер и Франк вернулись в Дурстед, а оружейник продолжал свой путь к Амерсфорту. Хотя он желал быть скорее дома, но путешествовать ночью было опасно, и потому Вальтер торопился к месту перевоза на реке, чтобы поспеть до ночи в абденгофское аббатство, где не откажут ему в гостеприимстве, потому что настоятель был родственник патера ван Эмса.

Он не мог подозревать, что сообщники Перолио ожидают его на дороге. Фрокар с товарищами ловко придумал западню для оружейника. Он был со своими товарищами в селении, возле перевоза и ждал свою добычу.

Дело, задуманное Фрокаром, было не легко. Притом ни он, ни его помощники не знали Вальтера и могли ошибиться. Когда Черная Шайка вступила в Амерсфорт, оружейника там не было, стало быть никто не знал его в лицо. Однако бандит рассчитывал на свой инстинкт, редко его обманывавший, и надеялся честно заработать деньги. Так как он спешил выехать из Амерсфорта, то был уверен, что прибыл первый к перевозу. Оставив лошадей на другом берегу, разбойники переоделись рыбаками и поселянами и приняли на себя разные роли. Рокардо с товарищами сели на траву у парома, а Фрокар с остальными пошел в кабак, где перевозчик грелся, ожидая, чтобы его позвали. День был праздничный и путешественников мало, зато много гуляющих, и кабак был полон посетителями.

Фрокар понял, что между этими людьми трудно найти помощников, и потому тотчас составил план. Надобно было помешать, чтобы оружейник не переехал реку днем, и задержать его ночью в кабаке, где можно было покончить с ним. Разбойник начал с того, что заговорил с перевозчиком, поподчивал его пивом, и, видя, что имеет дело с отъявленным пьяницей, начал надеяться на успех.