Эндрю Гросс - Шут Страница 35

— Господин, — продолжал Норкросс, — Адемар уже в могиле, а у нас есть еще одно дело.

— Ах да, дело нашего шута. — Болдуин жестом отпустил посланца и, откинувшись на спинку, поманил меня пальцем. — Мне сообщили, шут, что ты позволяешь себе непозволительное. За короткое время ты успел оскорбить множество людей и нажить немало врагов.

Я посмотрел на Норкросса.

— Это мне нанесено величайшее оскорбление.

— Тебе? Как так? — усмехнулся герцог. — Может, жена Бримона не угодила?

Он взял из чаши горсть орехов и начал неспешно жевать.

— Я до нее не дотронулся.

— Однако ж свидетели утверждают противоположное. Твои слова противоречат показаниям члена моего двора. И разумеется, показаниям оскорбленной особы. Получается, слова шута, который, как выясняется, еще и не настоящий шут…

— Этот член вашего двора убил мою жену и ребенка…

Толпа затихла.

Норкросс покачал головой.

— Шут вбил себе в голову, что я таким образом наказал его за уклонение от обязательств перед вами, когда он сбежал в крестовый поход.

— И что же, рыцарь? Было такое? — спросил Болдуин.

Норкросс пожал плечами.

— Откровенно говоря, господин, я не помню.

По залу как будто рассыпался смех. Жестокий, беспощадный.

— Рыцарь не помнит, — развел руками Болдуин. — Так ты настаиваешь на своем, шут?

— Я знаю, что это был он, мой господин. Как и в случае с тем бедным рыцарем, о котором говорили сегодня.

Схватившись за меч, Норкросс шагнул ко мне.

— Ты снова оскорбляешь меня, шут. Я разрублю тебя надвое.

— Успокойся. — Герцог поднял руку. — У тебя еще будет такая возможность. Ты выдвинул серьезное обвинение, шут. Однако же, насколько мне известно, крестовый поход продолжается, и армии Раймунда и Боэмунда уже вышли к Святому городу. А вот ты каким-то образом оказался здесь. Как же получилось, что твоя служба закончилась так рано?

На это обвинение у меня ответа не было. Я опустил голову. Болдуин криво усмехнулся.

— Ты говоришь о нанесенном тебе оскорблении, шут, однако твои собственные преступления не исчерпываются вчерашним. К прелюбодеянию и мошенничеству должно добавить дезертирство.

Не в силах сдерживать злость, я бросился к Норкроссу, но, прежде чем успел сделать первый шаг, люди герцога повалили меня на землю.

— Шут рвется посчитаться с тобой, Норкросс, — заметил Болдуин.

— А я с ним, мой господин.

— Ты его получишь. Но драться с ним на поединке унизительно для тебя, рыцарь. Думаю, ты уже достаточно пострадал от этого прохвоста. — Он махнул рукой. — Уведите его. — И, повернувшись к Норкроссу, добавил: — Завтра в полдень можешь срубить ему голову.

— Вы оказываете мне честь.

Рыцарь поклонился.

Болдуин удрученно покачал головой.

— Шут, содержатель постоялого двора, лазутчик… как ни назови, а получается плохо. Жаль, жаль. Придется вернуться к Палимпосту. Что ж, по крайней мере ты успел хорошо нас посмешить. — Он встал и завернулся в плащ, собираясь уходить. — И вот что еще, Норкросс…

— Да, мой господин?

— Шея шута не заслуживает острого лезвия.

Глава 54

Меня стащили по ступенькам, в кровь обдирая колени о грубый каменный пол. В нос ударил отвратительный запах, запомнившийся еще с прошлой ночи. Я услышал смех и лязг тяжелой двери. Два здоровяка-стражника схватили меня за руки и швырнули в открытую камеру.

Когда в глазах прояснилось, я увидел ухмыляющееся лицо Армана.

— Быстро вернулся, а, шут? Должно быть, тебе все же понравились здешние удобства.

Я уже собирался послать его к чертям, но тут Арман пнул меня в живот, и слова вылетели из меня вместе с хрипом.

— Только на этот раз у нас на ужин рагу.

Стражники рассмеялись. Арман, обладавший силой медведя, рывком заставил меня сесть, потом опустился рядом со мной на колени и покачал головой.

— Не везет мне, каждый раз достается какой-то сброд. Ни одного благородного. Только шлюхи, церковные воры, нищие, евреи да прочая мразь… Теперь вот шут. Хоть что-то новенькое.

В камеру вошел напарник Армана, волоча за собой тяжелую цепь.

— Это для тебя, шут. Долго ты у нас не задержишься, но герцог заплатил за самый лучший номер, а к нему прилагаются цепи.

Арман поднял меня и завел руки за спину.

— Ты счастливчик. Отрубят голову, а это почти не больно. Как укус. Вот здесь… — Он ущипнул меня за шею. — Вот если бы ты задержался, я бы показал кое-что по-настоящему интересное. Мы здесь многое умеем: щелкаем яйца, рвем ноздри, выворачиваем глаза… Для каждого дела свой инструмент. Мой любимый — раскаленная кочерга. Как вставишь в задницу!.. И насморк уже не страшен.

Его напарник тем временем начал медленно обматывать цепь вокруг моей груди.

— Подожди, — быстро сказал я, поднимая руку, чтобы отвлечь его. — Сейчас… — Я сделал глубокий вдох, набирая в грудь как можно больше воздуха.

— Знаю, — сочувственно закивал Арман. — Поначалу немного жмет. Но когда чуть пообвыкнешься, спать будешь как убитый.

Я подержал руку вверху еще немного, потом благодарно улыбнулся тюремщику и сделал еще три глубоких вдоха.

— Готов?

Арман вскинул брови.

Я кивнул.

— Готов.

Глава 55

На полу крошечной камеры я вертелся, изгибался, напрягался и расслаблялся, стараясь сбросить с себя тугие кольца цепи.

Я не знал, сколько времени прошло и сколько еще осталось, но твердо сознавал, что если не выберусь из подземелья к тому моменту, когда за мной придут, то лишусь головы.

Еще один выдох, и рукам вдруг стало чуточку свободней.

Несколько часов… Дюйм свободы… Потом еще полдюйма. Объятия железного змея ослабли, но пока недостаточно.

Я втянул голову в плечи, и подбородок оказался под цепью. Впервые за долгое-долгое время мне удалось вздохнуть свободно. Я вытащил из плена одну руку. Потом другую.

Эхо голосов… Кто-то спускался по ступенькам. Кто-то принес ужин. Пришло время перекусить. Я слышал довольный смех надзирателей.

В соседних камерах заворочались, зашумели. Снова шаги… последнюю миску несли мне.

— Итак, — со вздохом произнес знакомый голос, — похоже, я снова при деле.

Я поднял глаза. Перед решеткой камеры стоял… Палимпост, смещенный с должности шут. В руке у него был мой посох.

— Явился позлорадствовать, — пробормотал я, ощущая горький вкус поражения.

— Совсем нет. — Он позвенел связкой ключей. — По правде говоря, я пришел освободить тебя.

Я недоверчиво посмотрел на него, уверенный в том, что это какая-то жестокая шутка. Расплата… Подождал, рассчитывая услышать смех надзирателей. Но никто не смеялся. Никто не приходил.