Вера Хенриксен - Сага о королевах Страница 36

Я хорошо узнала в ту зиму Скьяльга. Он несколько раз заходил ко мне передать приветы от своего отца, и мы подружились. Скьяльг был красивым мужчиной, гордым и честным, как его отец.

Я посмотрела на него во время насмешливых речей бывшего раба. Он не скрывал бешенства.

А потом случилось так, что в палаты ворвался какой-то дружинник с обнаженным мечом и одним ударом отсек управляющему голову. Во все стороны брызнула кровь, обезглавленное тело шмякнулось на пол у ног Олава, а голова с вывалившимся языком упала на стол прямо передо мной и конунгом. Нельзя сказать, что это было особенно привлекательное зрелище.

Конунг повелел схватить убийцу. Им оказался сам Асбьерн, который стоял в сенях и слушал речи управляющего. Асбьёрна заковали в цепи.

Скьяльг приблизился к Олаву и попросил милости для родича.

Конунг ответил, что Асбьерн заслуживает смерти не только из-за убийства, но и потому что произошло оно в пасхальную неделю, да еще в присутствии самого короля.

Скьяльг неосмотрительно заметил, что ему жаль, что конунг принял такое решение, потому что сам Скьяльг считает удар родича прекрасным и достойным мужчины. И еще он добавил, что если Олав хочет сохранить его в дружине, то должен помиловать Асбьёрна.

Конунг отказал. Он разозлился. Особенно Олава возмутило, что месть произошла в его присутствии.

Тогда Скьяльг покинул палаты, а вместе с ним ушли и многие из гостей.

Олав хотел казнить Асбьёрна в тот же вечер, но его уговорили подождать до конца пасхальной недели. А в воскресенье в королевскую усадьбу прибыли Эрлинг Скьяльгссон вместе со своей дружиной. Его воины превосходили дружинников конунга количеством.

Это был второй раз, когда я увидела Олава и Эрлинга разговаривающими друг с другом.

Эрлинг величественно приветствовал конунга.

— Я хотел бы заплатить выкуп за Асбьёрна, сына моей сестры, — сказал Эрлинг. — Вы сами, конунг, можете установить размер выкупа, только сохраните Асбьёрну жизнь и позвольте ему остаться в стране.

— Мне кажется, что ты не зря привел с собой такую большую дружину, — ответил конунг.

— Нет, но величину выкупа вы можете определить сами.

— Тебе не испугать меня, Эрлинг, — прошипел конунг.

— Я и не собираюсь этого делать. И мне бы хотелось верить, что в нашей дружбе заинтересованы и вы сами.

— Даже если ты и собираешься меня запугать, тебе это не удастся, — повторил Олав.

— Я не собираюсь этого делать. Я всегда говорил вам честно о своих намерениях, и никто не может упрекнуть меня во лжи. Мне хочется решить все по справедливости и мирным путем. Однако если вы решите напасть на меня, то моя дружина достаточно сильна, чтобы покинуть королевскую усадьбу с честью. Но тогда вы увидите меня в последний раз.

Было заметно, что Эрлинг рассердился.

Некоторое время конунг и Эрлинг стояли друг против друга в полном молчании. В палатах была мертвая тишина.

Затем конунг коротко сказал:

— Вы будете нашим судьей, епископ Сигурд.

Эрлинг заплатил выкуп, какой назначил Олав, и уехал вместе со своей дружиной. Но он был в таком бешенстве, что даже не попрощался с конунгом перед отъездом. И я хорошо понимала Эрлинга. Он поверил в дружбу короля и понял, как мало она значит для самого Олава. Но одновременно он выказал собственное благородство и не использовал преимущества, которые были на его стороне.

— Упрямство конунга чуть не навело беду на Норвегию, — сказал мне позже Сигурд. — Мне было очень грустно увидеть его несправедливость. Он отталкивает от себя самых преданных людей, когда подозревает их во всех смертных грехах. И вместо них окружает себя предателями и льстецами.

Поздней весной мы отправились в поездку по стране. Олав хотел убедиться, что христианство прижилось в Норвегии. Не все язычники перешли в истинную веру, и тогда конунг не медлил и сжигал их дома. Так ему удавалось ввести новую веру.

Но тем летом случилось И еще кое-что. Конунг взял себе наложницу. Я была очень удивлена. Хотя частенько случалось и раньше, что он насиловал девушек в усадьбах, где мы останавливались.

Олав был настолько глуп, что думал, будто мне ничего об этом не известно. И он достаточно меня боялся, чтобы пытаться скрыть свои любовные похождения.

Та история с наложницей началась в Боссе. Бонды не смогли устоять против жестокости конунга и быстро перешли в нашу веру. Олав считал это большой победой. И очень гордился ею.

Астрид замолчала. Мне показалось, что в мыслях она была где-то далеко.

Но вот она повернулась к Эгилю Эмундссону:

— Тебе, Эгиль, известно о той истории больше моего.

— Я могу попытаться рассказать, — неуверенно ответил Эгиль.

— Конунг с дружиной, — начал он, — остановились в одной из усадьб в Боссе.

Хозяином хутора был бонд, который изо всех сил боролся против христианства и совсем не радовался, что Олав выбрал его дом для себя и своих воинов. Но ему ничего не оставалось как хорошо относиться к нам.

За ужином конунг был в прекрасном настроении. Он шутил, смеялся, и часто задирал бонда, намекая на его язычество. Одна из служанок, что разносили пиво, привлекла всеобщее внимание своей красотой. Конунг схватил ее, но она вырвалась. Тогда он приказал двум дружинникам схватить девушку и привести ее к нему в опочивальню. Он обещал хорошо заплатить воинам. Не помню, чтобы я когда-нибудь видел Олава таким возбужденным. Он очень распалился.

Я не уверен, что конунг думал, будто дружинники смогут затащить девушку к нему в постель. Но они сделали все возможное. И девушка провела с Олавом в усадьбе несколько ночей. Она все время кричала и дралась с конунгом.

Когда мы уезжали из Босса, конунг решил взять ее с собой. Она была рабыней, которую захватили в плен в Англии, и, судя по всему, высокого происхождения. Олав не собирался просить разрешения у бонда взять с собой его рабыню, но ему пришлось столкнуться с другими трудностями. Потому что он не хотел брать ее с собой как наложницу и попросил королеву взять девушку к себе служанкой.

Эрлинг замолчал.

— Как конунгу это удалось, лучше рассказать тебе, Астрид, — сказал он.

Астрид рассмеялась, но совсем не весело.

— Да, уж я-то знаю. Однажды он пришел и невинно заявил, что мне нужна помощь. Что он пришлет служанку, которая сможет выполнять черную работу.

Но в поездках по стране моим служанкам приходилось выполнять не так уж и много тяжелой работы. И мне давно было известно, что вытворяет по ночам Олав с моей будущей служанкой.

К тому времени я хорошо знала Олава и понимала, что отказать ему будет самым глупым, что можно сделать.

— Почему? — удивился я.

Вопрос оказался столь неожиданным для Астрид, что она ответила, не подумав: