Рассел Уитфилд - Гладиатрикс Страница 36

— А мне пригодился бы кусочек Тита, — бросила вдруг одна женщина. — Догадываетесь, какой именно?

Фиба всплеснула руками и обернулась к ней. В ее глазах плескался смех.

— Тит! — воскликнула она. — Пенелопа, ты в своем уме? Он же такой… старый!

Пенелопа, коренастая рыбачка с какого-то острова Эгейского моря, только пожала плечами.

— Я тут аж засохла вся без мужичка, — сказала она.

Лисандра почувствовала, что краснеет. Бледноватое лицо не могло скрыть смущения. По ее мнению, разговор свернул в весьма неподходящее русло.

Она хотела было сменить тему, но Фиба подала голос раньше.

— Зато Катувольк!.. — вздохнула она. — Вот с кем бы я действительно!.. — Последовал непристойный жест. — Эта широкая грудь, сильные руки!.. А под его повязкой небось прячется настоящий рог изобилия. Какая жалость, что он решительно ни на кого не смотрит, только на Лисандру!

Она толкнула Данаю под столом коленкой.

— Ты ошибаешься! — возмутилась Лисандра. — Он наставник, его просто заинтересовало, что я умею!..

— Ага, — засмеялась Даная. — Только и думает, как бы вложить свой меч в спартанские ножны.

И она запищала тоненьким голосом:

— Ах, Лисандра, ох, Лисандра, я сейчас умру от любви! — Даная заерзала на скамье вперед и назад. — Ах, Лисандра, ты прекрасна, Лисандра, как же мне с тобой хорошо!

Румянец смущения на лице Лисандры приобрел свекольную густоту. Подобная болтовня была поистине возмутительна! Однако общий разговор успел заглохнуть. Женщины смеялись, болтали между собой, и Лисандру никто больше не поддевал. Она вдруг поняла, что вовсе не сердится. Девушки лишь хотели повеселиться и даже не думали обидеть ее. Они просто недооценивали разницу между собой и жрицей девственной богини.

Ужин завершился в атмосфере легкомысленного веселья. Лисандра призналась себе в том, что она по-прежнему держалась несколько отчужденно, но все-таки позволила товаркам обращаться с нею как со своей. Ей это понравилось. Что ж, этим туповатым и невежественным особам должно было пойти на пользу общение с нею. Ей, в свою очередь, следует доказать им не только свое превосходство в воинских умениях. Она должна стать первой во всех делах без исключения. Если ей удастся привить им некоторые правильные спартанские манеры, то это будет похвально.

Лисандра пожелала всем доброй ночи, вернулась в свой закуток и долго гадала, откуда же эти дурочки взяли, будто Катувольк питал к ней какой-то особый интерес, не связанный с учебой? Мужчины не впервые пытались сблизиться с ней, но Лисандра всегда их сторонилась. Общение с противоположным полом спартанские жрицы считали делом недостойным.

Лисандра стащила с себя тунику и растянулась на лежанке, глядя в темноту. По ту сторону плотной двери слышались звуки, уже ставшие привычными. Обитательницы гладиаторской школы готовилась ко сну. Хлопали двери, женщины прощались до утра, наставники и охрана гортанными голосами разгоняли их по каморкам.

Лисандра поймала себя на том, что прислушивается, а не раздастся ли поблизости певучий выговор Катуволька.

Спартанка против собственной воли представила себе рыжеволосого галла. Пожалуй, он был даже хорош собой — для варвара, конечно, — как верно подметила Фиба, весьма мускулист, в общем, выглядел именно так, как и полагалось мужчине. Лисандра продолжала думать о нем, и постепенно в самом низу ее живота зародилось тепло. Она почувствовала это, подняла руку и погладила свою грудь, воображая, что это делает Катувольк. Соски отвердели, кожа налилась жаром. Девушка ощутила восхитительное покалывание где-то глубоко внутри. Ладонь Лисандры переместилась к внутренней стороне бедер, воображение уже рисовало ей головокружительные картины соприкосновения двух тел. Она тихо застонала в темноте и тут же прикусила губу, чтобы никто не услышал и не заподозрил, какому ужасному, греховному самоудовлетворению она здесь предается. Потом бывшая жрица окончательно дала волю воображению и унеслась в миры упоительной страсти и нежности.

Однако она увидела перед собой вовсе не Катуволька, поняла это и испытала внезапную судорогу наслаждения. Блаженство накатывало на нее волна за волной, начисто смывая привычные оковы жреческого целомудрия.

Потом она лежала неподвижно, лишь сердце бурно колотилось в груди. Ее плоть постепенно успокаивалась, однако лицо, явившееся ей на высшем взлете восторга, никуда не исчезло из памяти.

Наконец Лисандра уснула, но даже и во сне перед нею продолжал витать образ Эйрианвен.

XVI

— Так-так-так… — пропыхтела Сорина.

Они с Эйрианвен подтягивались на перекладине, раз за разом доставая ее подбородками.

— Что? — отозвалась британка, пытаясь сдуть мокрую от пота прядь волос, липнувшую ко рту.

— Наша спартаночка проснулась! — Сорина разжала руки, спрыгнула наземь и принялась разминать запястья и пальцы. — Посмотри-ка на новичков!

— Ну вот, ты меня со счета сбила, — пожаловалась Эйрианвен и тоже закончила упражнение.

Она спрыгнула с перекладины и посмотрела туда, куда указывала амазонка. Даже среди движущегося скопища тел Гладиатрикс Секунда легко выделила черноволосую Лисандру. Та стояла в паре с какой-то германкой из новеньких, двигалась очень уверенно, экономно и, как тотчас подметила Эйрианвен, опасно быстро.

— Да она с ней просто играет, — пробормотала британка.

— Ага, — кивнула Сорина. — Именно так.

Тут Лисандра свалила соперницу безжалостным ударом в живот.

Сорина невольно вздрогнула и скривилась.

— Ты видела? Она дерется по-римски. Почти не рубит мечом, только знай себе колет!

Эйрианвен пожала плечами.

— Для этого нужен навык. А вот силы требуется меньше. У меня бы так не получилось. Биться мечом — это искусство, а не…

Она запуталась в поисках подходящего слова и оглянулась на Сорину, пытаясь помочь себе жестами.

— Наука? — по-латыни подсказала амазонка.

— Вот-вот, — улыбнулась Эйрианвен. — Эта спартанка хороша со всех сторон, но истинного духа битвы ей, по-моему, не понять никогда. Что взять с этих греков и римлян!..

— Передышку устроили, девочки? — прервал их разговор Катувольк.

— Мы просто любуемся этой жемчужинкой Бальба, — ответила Сорина и кивнула в ту сторону, где бывшая жрица Афины уже собралась разделать под орех другую германку.

— Вы про Лисандру? — Катувольк как-то слишком быстро обернулся и вытянул шею, чтобы разглядеть спартанку на запруженной учебной площадке.

Он вновь повернулся к Сорине и Эйрианвен.

Лукавые взгляды обеих женщин заставили его густо покраснеть, и галл буркнул: